Шакалота. Цена свободы. Елена Филон
хренью, распухшим лицом, мокрым от слёз его матери! Почему никто таким его увидеть не захотел, а? – шепчет вкрадчиво. – Почему жиртрест Романович, с которым Костян со второго класса одну парту делил, не пришёл с ним попрощаться? Когда этого жирного урода весь класс гнобил, Костик был единственным, кто на его защиту становился, рты всем затыкал! А стоило Костику в дерьмо вляпаться, в гроб попасть, так и забыли про него все. Добряк Костик нафиг никому не нужен стал! Он ведь мёртв уже, зачем время тратить на того, кто всё равно уже ничего не слышит, не видит. Не дышит! – Вздыхает и ещё тише произносит: – Не пытайся понять, Лиза. Всё равно не получится.
– Неужели… неужели вообще никто не пришёл? – себя будто со стороны слышу.
Макс выпрямляет спину и складывает руки на груди:
– Ни одна сука из тех, кого Костик другом считал.
– И поэтому ты им мстишь?
– Мщу? – горько усмехается. – Клетка – не гроб. Из неё выбраться можно. Но вот какого в ней сидеть, одному, без поддержки, без помощи… Потому что никто не придёт, никто не поможет. Сиди и душись своим одиночеством.
– И сколько их таких… было? Птичек, – языком с трудом ворочать удаётся. – Сколько до меня?
– Всего? Не знаю. Меня другие не волнуют. А тех, кто на Костяна забил – семь. Ты седьмая.
Опускаю взгляд и пытаюсь как-то переварить услышанное.
– А Оскар и… и Паша? – спрашиваю.
– Десерт обычно напоследок оставляют, – отвечает небрежно, неверно истолковав мой вопрос, и шагает к окну, пока я провожаю его взглядом. – Ни один компромат Оскару жизнь не сломает, если его жизнь уже – полное дерьмо. А Чача… – И Макс не договаривает, но определённо есть что – чувствую.
– Я имела в виду… почему… почему они не пришли? – наблюдаю как Лучик бродит по кухне, исследуя новое жилище, и внезапно размытым становится – слёзы на подходе.
– Потому что трусы, – отвечает Макс, не задумываясь. – Я говорил тебе – Чача трусливый кусок дерьма. Ещё и лжец.
– Паша не мог не прийти! – для чего-то отстоять его пытаюсь. Не могу поверить, что Паша… тот Паша, каким я его знала, такой трус.
– Тогда почему не пришёл? Или я слепой, не заметил его просто? – Макс разворачивается ко мне, руки на груди складывает и смотрит пристально. – Не было на похоронах твоего Чачи. Может, у него спросишь, раз так и не поняла, какое он чмо?
И вновь слишком тихо становится. Эта тишина хуже любого шума, слишком давящая, слишком напряжённая.
Поднимаюсь со стула и говорю, не подбирая правильных слов, говорю, как думаю:
– Ты не на них зол. Ты на себя зол и на весь мир за компанию. Только вот злость и обида никогда не принесут облегчения и друга твоего не вернут. И если Костя был таким, каким ты про него рассказываешь, он даже не пожалел бы тебя… Месть и жестокость не заслуживают похвалы.
Макс не отвечает. Даже не смотрит на меня.
– Я пойду, – говорю негромко и шагаю к выходу с кухни. – Позаботься о Лучике.
– Подожди, – но Макс преграждает дорогу. Не выглядит требовательно, а так… так будто просто не хочет оставаться один.
– Я