Хохот демиурга. Плаха и Веха. Максим Шешкаускас
могиле. Иду в хвосте, переваривая речь ксёндза, который теперь едет за траурной колонной на отполированном воском белом внедорожнике – «мерседесе». Почему-то очень раздражает, как представляю, что ксёндз сейчас едет, а в салоне включена печка, ему тепло, мы же идём – ботинки в грязи, многие без зонта… В какую сумму он оценил отпевание самоубийцы? Взял ли дороже, чем с какого-нибудь прихожанина и праведника? Нет, наверное, ведь в его лице читается явное недовольство, речь сводилась к тому, что Веня – пример заблудшей без церкви овцы (Веня был некрещёным, как и принявшие решение о присутствии на похоронах католического священника его родители). Ксёндз намекал, что для Вени уже слишком поздно, но остальным шанс задуматься…
Думаю о лицах – пытаюсь угадать, кто первым сбросит траурную маску, кто вторым, и так далее. И, конечно, то и дело вспоминаю наш с Веней последний разговор…
Когда мы у могилы ждем ксёндза, ищущего место, где припарковаться и при этом не перекрыть узкую грунтовую дорогу, остро задумываюсь о смерти. Это случается со мной впервые. Разумеется, я имел разговоры на данную тему, но ни разу по-настоящему не вдумывался и вёл их, руководствуясь шаблонными не своими фразами и понятиями…
Вот открыли заднюю дверцу катафалка, а в нём лежит гроб с человеком, моим другом. Но его уже нет – осталось лишь мёртвое тело, а его самого, живого, нет больше нигде. Как ни ищи, куда ни заглядывай – нет его больше в жизни. Ушёл… А куда? В никуда. Его просто нет и больше не будет. Вот провожают, потом разойдутся – как считал Веня, разбредутся в поисках своего недосягаемого счастья. А он ушёл навсегда, так и не достигнув… Считал, что достичь невозможно. И потому разорвал… Неужто небытие лучше? Ведь теперь-то он точно никого не сможет убедить в своей мысли. Ушёл, не оставив за собой ничего, возможно, лишь мне открыв свои убеждения.
А ведь я Веню всерьёз не воспринимал… Даже не пытался вникнуть в его идеи. А теперь он мёртв, нет его, и некому выслушать его хотя бы из уважения… Неужели я его совсем не уважал?.. А если бы я знал, как он закончит тот день? Свой последний? Как бы я слушал его последние мысли? Как бы отвечал, зная, что разговор заключительный?
А если он был прав? Что если счастье недосягаемо? Что если он это понял и осознал? Редкий, кто понял, что борьба пустая. Что цель, кажущаяся такой близкой, на самом деле постоянно отдаляется на расстояние, на которое к ней приблизишься. Что лучше совсем без цели. Совсем. Ведь её невозможно достичь. И все мы уйдём, не догнав. В том числе и я. Пускай чуть позже Вени, но растворюсь, исключусь из жизни, никогда счастья не нагнав. В точности такая же участь, как Веню, ожидает и меня. Только позже. Чуть-чуть. Пустые фантазии. Лучше без них…
Но ведь смерть сама по себе не страшна. Чего бояться, если после неё ничего нет? Ад – осознание смерти, того, что когда-то умрёшь… Если бы только не думать, если бы отключить фантазию…
Жизнь – непрерывный матч в пинг-понг между желаемым и действительным, где