Колыбель для Ангела. Лев Алексеевич Липовский
казалось совершенно понятным, потому как являлось необходимым и неизбежным. Комплекс ощущений создавал впечатление, что я оказался в чем-то родном, отождествленном с самим собой. Меня окружало то, в чем я был всегда и чем я был сам.
Потом последовал провал в восприятии каких-либо ощущений. Я знаю, что в этот момент что-то происходило, но память этого не запечатлела. Так бывает после глубокого сновидения – проснувшись, знаешь, что тебе снился чудесный сон, но самого сна вспомнить не можешь.
Сейчас вспоминается только чувство падения: вначале вне пространства, а затем уже в нем. Свет вновь сменился внезапно наступившим мраком.
Затем появилось ощущение тяжести, такое внезапное и настолько осязаемое, что было сродни боли. Постепенно я стал осознавать, что это тяжесть моего тела. Непреодолимая тяжесть! Ни один мускул не подчинялся моему желанию пошевелиться. Я попытался открыть глаза, но и тут тяжесть век не позволила мне этого сделать.
И тогда я закричал – тоскливо, надрывно, обреченно, вкладывая в свой крик весь ужас, порожденный несокрушимым бессилием. Этот крик вырвался из моего горла подобно бурному потоку, прорвавшему плотину. Он колючими иглами проткнул барабанные перепонки, от чего острая боль пронзила все тело.
Мне показалось, что все происходящее уже было со мной, когда-то давным-давно, когда память еще не родилась.
В сознании с немыслимой скоростью завертелся яркий, многоцветный калейдоскоп осколков едва узнаваемых образов, знакомых событий, сложить которые воедино оно отказывалось. Кружащийся хоровод все более ускорялся, смешивая яркие краски до тех пор, пока они не превратились в кромешную черноту.
Неожиданно тяжесть век значительно уменьшилась, и они начали постепенно подниматься. Окружающий меня полумрак чуть кольнул глаза присутствующим в нем слабым светом. Взгляд уперся в шероховатую поверхность, заскользил по ней вниз и остановился на языках пламени, метавшихся в нескольких шагах справа от меня. Слух уловил слабое потрескивание – это был знакомый звук костра. Я начал воспринимать окружающую действительность и инстинктивно попытался восстановить последние, оставшиеся в памяти, события. Но последними воспоминаниями были нарастающий гул и последовавший за ним сокрушительный удар неведомой, огромной, непреодолимой, холодной силы. Затем падение в пропасть и … забытье. Рассудок никак не мог ассоциировать ни с чем эту ужасную, уничтожающую, безжалостную силу, поскольку был не готов к ее восприятию.
Я вновь осторожно осмотрелся. Шероховатая поверхность, которую я увидел, впервые открыв глаза, оказалась сводом грота. В центре грота находился выложенный из неотесанных камней очаг, в котором веселыми языками играл огонь. Далее за костром чернело жерло выхода из грота, усеянное яркими мерцающими точками. Это было звездное небо, и звезды в нем были ясные и близкие.
Внезапно каждым нервом своим я почувствовал чье-то присутствие. Повернув голову налево,