Геометрия побега. Стихотворения. Александр Петрушкин

      Так ты крути круги печали,

      наездник воздуха – с веранд

      заходит гость и грудью впалой

      он ищет, как навек пропасть,

      как не вернуться с фронта в этот,

      таджиком занятый, свой дом,

      как вырастить на коже нечто

      (возможно холм).

      Наездник всей богемы нашей —

      он помнит, как коса прошла

      по головам у маргиналов

      и жизнь прошла,

      ушла давно за половину,

      за распитой язык-стакан

      и от сирени, как волк, дикой

      гудит титан —

      он воду греет чёрной бани,

      он говорит, как Пушкин, нам:

      крути, верти свои печали

      по головам,

      наездник, воздуха глашатай,

      почти что холм,

      отставший от своих же братий,

      спи языком.

      По эту сторону болезни,

      как скукой скроенный медведь,

      мёд ловит знак [своей ладонью],

      стоящий на слепой воде.

      Знак, несуразный и горбатый,

      непретворямый в слога,

      стоит коленями средь ряби

      прозрачнейшего живота.

      По сторону сию болезни —

      баюкает и холодит

      его, как будто только-только

      он начал по воде ходить

      Насквозь, в растянутой рубашке,

      и три-четыре рыбака

      в кустах, как волки, зашибают

      и ищут – где же здесь река,

      где эти стороны болезни,

      чтоб отражались лица их,

      а знак стоит на отдаленье —

      как воды круглые, затих.

      Затих, как будто будет что-то —

      незамиримое, как зверь —

      то, что воркует в знаке тонко —

      как пчёлам нежное медведь.

      Вот странные люди

      в зарытые двери идут —

      ни имя не вспомнить

      ни шорох, что эти поймут,

      как падает время

      из малых прорех,

      и бабочкой бьется

      о лампу свою

      человек.

      Вот бабочки странен полет

      или страшен – пойми —

      что вскоре мы ляжем

      у ней на пороге – кольни

      [продольную душу

      её] в свои кости вложи.

      Вот странные люди

      идут через ночь

      лошадьми,

      и лошади ноздри шевелят

      [как смертность] хрустят

      и кормят седыми сосками

      людей, как котят.

      И кормится их разговор

      уходящими в дверь:

      спросить – не ответят

      они,