Любовница Иуды. Александр Григорьевич Гайсин
меня есть своё место в осиннике за торфяным болотом. Вех любит тень и прохладную землю. А готовлю просто: из свежих стеблей выжимаю сок, потом выпариваю его в глиняном горшке на слабом огне, всё время помешивая. И непременно шепчу молитвы.
Мы видели, что отец Прокл мрачнеет с каждым словом привратницы и все крепче сжимает на груди панагию с изображением Богородицы. Зато для нашего героя черница Олимпиада становилась ближе и понятней – сейчас он находил в ней сходство с родной матерью, которая всегда делила свою любовь к тайне между Иеговой и колдовскими травами.
– Какой препарат сильнее: из свежей цикуты или из сухой? – продолжал допрос Джигурда.
– Из свежей, конечно. Но им можно убить. И за свежей цикутой я уже давно не хожу, ноги болят. А сушеные листья зашиваю в полотно, размачиваю в кипятке и прикладываю к больному месту как припарку. Очень помогает!
– Мы в этом убедились, – не унимался в своем сарказме следователь Джигурда. От возбуждения он жадно закурил, уверенный, что теперь у хозяйки можно и не спрашивать разрешения. – Скажите, а Караченя знал, что у вас есть цикута?
– А как же! Я вылечила его этой травкой от колик в животе. Он был мне очень благодарен.
– Оно и видно… Вы все же альбомчик разыщите, хотелось бы взглянуть на вашего сироту, – произнес Джигурда с нескрываемым раздражением.
– Так вы что думаете, это Петенька? – жалобно охнула привратница, словно до неё только что дошел смысл происходящего.
– Я ничего не думаю! Пока что все факты против вас, – хмуро отрезал Джигурда и, не дожидаясь, пока это сделает хозяйка, сам выдвинул последний ящичек комода – на ворохе катушек с разноцветными нитками лежал пухлый семейный альбом.
…На расплывчатой любительской фотографии привратница Олимпиада, в неизменном своем платочке, глухой кофте и длинной юбке, о чем-то оживленно разговаривала с худощавым длинноволосым пареньком в тонком свитере. Иуда пригляделся к снимку и отметил в лице парня знакомое несоответствие между диковатым выражением болезненно-размытых выпуклых глаз и чистой линией юношеских губ. Он узнал паренька на фото и сказал Джигурде:
– А ведь это Петруха по кличке Зелот. Он был в тот первый вечер у Марсальской в особняке.
13. Только без вранья!
Вечером мы наконец встретились со своим героем в холостяцкой квартирке Ирнега Тимса. Вряд ли стоит подробно описывать эту встречу: вся она до последнего жеста использована в книге, так или иначе. Конечно, мы волновались ужасно, как никогда в жизни, и ни на секунду не могли избавиться от чувства, будто снимся сами себе наяву, не в силах осознать, что являемся свидетелями великого чуда, такого будничного и в то же время незримого: сидим, пьем водочку, слушаем предателя номер один о своем детстве в Кериофе, о Марии Магдалине, об Иисусе и земле обетованной. Но счастье какое-то неполное, ибо до конца не верим, хотя понимаем, что верить надо, иначе не только роман не стоит писать, но и вся наша жизнь