И бездны нам обнажены. Татьяна Юрьевна Харламова
нежно касались её щёк. Слабо пахло яблоками. Солнце и тишина были тем целебным коктейлем, который вернул её к жизни. Войдя в дом, она поняла, что если не съест чего-нибудь прямо сейчас, то умрёт. И, вытащив первую попавшуюся банку с консервами, торопливо вскрыла её. Это оказались шпроты, они были восхитительно вкусными. В банке плавала последняя шпротинка, когда раздался звонок в дверь. Это могла быть «старая кочерёжка» – так прозвали соседку, или безумная Груша с каким-нибудь глупым вопросом или просьбой. После того, как они наведывались, в доме обязательно случалась какая-нибудь неприятность. В лучшем случае перегорал утюг. А может быть, мама? Обычно она приезжала по выходным, но мало ли что… Лидия осторожно выглянула в окно и похолодела. У двери стояла приземистая мальчишеская фигурка, в ней было что-то от нахохлившегося воробья. В одной руке Макс держал кейс и цветы, а другой упорно жал на звонок. Лидия осторожно прошла босиком в ванную, заперлась там и прислонилась к стене. Ногам было холодно, но она почему-то боялась двигаться, словно он мог услышать это движение. А Макс не уходил и продолжал упорно звонить. Это было невыносимо. Наконец звонки прекратились. Она пробралась к окну, выходившему в сад. Он сидел на крыльце с замёрзшим и несчастным видом. Розы лежали рядом, вызывающе красные на облезлых досках. Она опустилась на пол и так просидела до сумерек. И даже когда совсем стемнело, не стала зажигать свет, а тихо пробралась в постель и выпила снотворное, понимая, что иначе ей не уснуть.
Утром её снова разбудило солнце – только в последние дни осени оно бывает или кажется таким неправдоподобно ярким. Кутаясь в старое пальто, она вышла на крыльцо – на ступенях, прямо у её ног, лежали чуть увядшие красные розы. Она долго смотрела на цветы, думая, как с ними поступить. Потом решительно унесла их в дом, машинально подрезала ножом каждый стебелёк. Благодарные цветы, оказавшись в вазе с тёплой водой, ожили, расправили лепестки.
Она с аппетитом позавтракала апельсином и чашкой кофе. Но розы напоминали ей о Максе, и она отнесла их в другую комнату. Что нужно этому странному мальчику? Чего он добивается?
У неё было большое желание надавать ему пощёчин, отхлестать по пухлым прыщавым щекам.
Накинув старое пальто, она уселась в саду на скамейке, пытаясь читать Набокова. Но он не читался – слишком холодный, просчитанный, как цифровая музыка. Хотелось чего-то другого – но чего? Волнующего, обжигающего? Может быть, поискать томик Леонида Андреева? Мрак, конечно, но зато, как говорится, клин клином… Она отложила книжку и увидела, что калитка приоткрылась. Сначала показался букет – это были всё те же красные розы. Она вскочила, вбежала в террасу и захлопнула дверь.
Лидия слышала, как медленно, неуверенно он поднимался по ступеням. Тихий стук в дверь ударил по нервам барабанной дробью.
– Лидия, открой, пожалуйста, нам нужно поговорить.
Она молчала, он тихо постучал ещё раз, точно поскрёбся. Лидия рывком распахнула дверь. Он стоял на нижней ступеньке крыльца, прижав к груди цветы, жалкий и растерянный. Почему-то