Стеклодув. Елизавета Прибой
она избрала.
– Знаешь, сколько раз я видел Алису, мне всегда казалось, что жизнь слишком тяжелое и безрадостное для неё занятие. И ставлю на то, что она бы не согласилась расстаться с этими чувствами, как бы я ни старался. – Мы с Яном медленно тащились к его дому. Весна, совершенно не озабоченная нашим горем, звенела в полную силу. Он размахивал пыльной рабочей курткой из стороны в сторону, а я скинула мучившие мои ноги туфли и брела по пыли босиком. Ян встретил меня после церемонии – на похоронах его не было. Во-первых, его там не ждали, а во-вторых, он терпеть не мог большие скопления людей, особенно если все они одновременно плакали. Похороны собственного отца стали для него настоящим социальным кошмаром.
– Это ты так себя утешаешь?
– Нет, это я так тебя утешаю. Это ведь не то решение, которое можно принять вечером за чашкой какао. Она шла к этому, и шла долго, и, я думаю, по-настоящему хотела умереть, – он замолчал, но спустя секунду его голос снова раздался. В моей голове. Я сосредоточилась, различать мысленную речь сложнее, чем настоящую. Обычно, люди думают сбивчиво и быстро.
«Никто в этом не виноват, – подумал он, – люди не умирают, потому что хотят на тот свет, они умирают, потому что ничто не держит их на этом. И мы не вправе…» Мысль оборвалась, как только Ян отвлекся на раздавшееся справа громкое протяжное кряканье. Наверное, в этот момент он тоже о чем-то подумал, но никаких других мыслей я, к счастью, услышать не могла. Прямо перед нами протопала здоровенная серая утка, а за ней по пятам, неуклюже переваливаясь, три смешных детеныша. Мы проводили их взглядами, и размышления Яна о жизни и смерти зазвучали снова, на этот раз вслух. Когда человек говорил вслух, его поток мыслей ослабевал, и я могла не обращать на них внимания.
– Человек чертовски одинок в мире. И даже те немногие любяще люди, которых мы можем назвать близкими, начинают бороться с нашей волей, стоит ей разойтись с их собственным миропониманием. Конечно, это важно, указать человеку верный путь, если по-твоему он ошибается, однако… понимаешь, если он хочет ошибаться, разве не священный дружеский долг поддержать его в этом?
Ян обладал потрясающим талантом не только создавать и разрушать чувства, но и облекать их в слова. Алиса не приходилась ему никем, и он не мог понять все, что было теперь у меня на сердце, но Ян делал очень важную вещь – он пытался. Я остановилась, посмотрела ему прямо глаза и положила руку себе на сердце (на этот раз я знала, где оно находится).
– Ян, на правах человека, считающего себя твоим другом, хочу торжественно пообещать, что всегда приму любое твое обдуманное решение, невзирая на то, согласна я с ним или нет.
Ему понадобилось всего три секунды, чтобы выплюнуть окурок и обдумать ответ.
– Я обещаю тебе то же самое, Лося, мой друг.
И жизнь двинулась дальше, оставляя позади наши непростые подростковые годы. Мы шли, а за нашими спинами заливались птицы и распускались цветы, украшая мир, который мертвые уже не увидят. Так моя безвременно