Сердце умирает медленно. Лисса Фокс
несколько слов, но сколько всего было в них заключено!
Смятение, волнение, паника, радость, замешательство. Да все сразу.
Как раз за полчаса до того, как доктор сообщил нам об этом, я просила маму в случае моей смерти отдать мои органы другим нуждающимся. А теперь вот это. Нам не сказали, что произошло с моим донором, кем он был, просто сообщили, что врачебный консилиум выбрал из всех претендентов меня. Задали несколько вопросов по самочувствию, обсудили анализы и оставили в покое, чтобы мы могли подготовиться морально.
Чтобы попрощались – так будет честнее.
Потому что никто не мог гарантировать успеха операции на все сто процентов.
Пока мое сердце было где-то в другом человеке, жизнь которого поддерживали аппараты, и пока бригада готовилась к его изъятию, у меня было еще около часа, чтобы настроиться.
Мама обняла отца, а затем принялась от радости лить слезы над моей кроватью. Она еще не знала, станет ли биться мое новое сердце в моем теле, но уже была безмерно рада тому, что появился хоть какой-то шанс на спасение.
А я… Я в это время думала, о том, что мое старое сердце возьмут и вырежут из груди. Реально вырежут. А что дальше? Просто выкинут в помойку? И мне становилось страшно и жутко от одной этой мысли.
Потом мама принялась молиться за ту семью, которая кого-то потеряла, но нашла в себе мужество, чтобы отдать мне орган. Ведь самый большой подарок в жизни – это и есть сама Жизнь.
А я в это время думала уже о том, достойна ли такого дара. И что буду с ним делать? Одно дело заботиться о новом сердце, поддерживать его здоровье, правильно питаться и заниматься спортом, а другое – распорядиться своей жизнью за двоих, сделать в два раза больше добрых дел, за себя и за того, кто умер. Ведь нельзя же пролеживать свой шанс на диване или за компьютером? Новая жизнь с новым сердцем – это очень ответственно.
Отдать органы своего близкого другому человеку – акт поистине впечатляющей щедрости. И не удивительно, что каждый хочет быть уверен, что жертва была не напрасна.
Папа тем временем обзванивал всех наших родственников. Тех, кто жил рядом и даже тех, о ком я слышала впервые. Ему не терпелось сообщить всем о том, что я теперь не умру. Хотя все это еще было под весьма большим вопросом.
А я в это время думала обо всех тех операциях, что уже пережила. Мне бы и не хотелось вспоминать об этих испытаниях, но именно эти болезненные манипуляции каждый раз давали мне новые и новые отсрочки. И теперь становилось ясно – все было не зря. И возможно, эта операция станет последней.
Хотелось бы надеяться.
– Мама, я могу увидеть Райана? – Знала, что этот вопрос мог ее огорчить, но не могла его не задать.
– Дорогая, дело в том, что сюда пускают только ближайших родственников… – вплеснула руками она.
– Но я могу его больше никогда не увидеть, – произнесла тихо, вложив в эти слова свои последние силы.
– Я его найду. – Твердо сказал отец и вышел в дверь.
– Спасибо.
Когда Райан пришел, мы попросили оставить нас наедине.
Нам дали всего