Старинный обычай. Часть вторая. Игорь Сычев
для ребят очередным примером чуткого, мудрого и доброго человека. И от монахов, и от мирян Кевин слышал о нём только хорошее, и радовался, что именно отец Пелагий обучает его наукам.
Мальчики и их наставник периодически углубляли свои знания в области местных языков, философии и истории. Обязательным и каждодневным было чтение Святого Писания, и рассуждения о прочитанном. Остальное время они проводили, изучая работы Сенеки и Цицерона. Пелагий высоко оценил составленные мальчиками комментарии, и в своеобразной беседе – опросе убедился, что его ученики отлично освоили содержание текстов. Оставалась декламация отрывков, и мальчики устроили из неё своеобразное состязание.
Кевин декламировал отрывок из трактата Цицерона, посвященного дружбе:
– …Различны и многообразны отношения между друзьями, и в них возникает много поводов для подозрений и обид; в одних случаях их избегать, в других не предавать им значения, в-третьих их переносить – вот что свойственно мудрому человеку; порой надо и стерпеть обиду, дабы сохранить в дружбе пользу и веру. Ибо друзей часто приходится и наставлять, и порицать, и все это надо принимать по-дружески, как и я принимаю, когда Мигел Ибериец распекает меня за насмешки над Энгусом и Олвен…
Гай очнулся от задумчивости, Мигел хохотнул, отец Пелагий нахмурился, но не строго, а скорее для порядка. Принц признал свою первую попытку пошутить в присутствии строгого учителя удачной, извинился и продолжил:
– Правда тяжела, так как она порождает ненависть, которая отравляет дружбу; но уступчивость гораздо тяжелее, так как она, потворствуя проступкам, позволяет другу нестись к пропасти…
Кевин закончил декламацию. Гай процитировал отрывок из Сенеки о призрении к смерти. У него было больше всего времени на подготовку, и Кевин полагал, что победа достанется римлянину. Однако и Гай, и Кевин согласились, что в состязании победил Мигел. Голос у него был приятный, журчащий, словно ручеёк на лесной поляне, и, хотя отрывок он выбрал тоже посвященный дружбе (правда уже у Сенеки) однако продекламировал его куда проникновенней Кевина. Совершенно не волнуясь, устремив спокойный взгляд серых глаз в окно, он цитировал отрывок из «Нравственных Писем к Луцилию»:
– Плохи мысли того, кто подружился, видя лишь самого себя; как он начал, так и кончит. Кто завёл друга, чтобы тот выручал из цепей, тот покинет его, едва загремят оковы. Таковы дружественные союзы, которые народ называет временными. С кем мы сошлись ради пользы, мил нам, лишь покуда полезен. Вот почему вокруг того, чьи дела процветают, – толпа друзей, а вокруг потерпевших крушение – пустыня. Друзья бегут оттуда, где испытывается дружба. Вот почему видим мы так много постыдных примеров, когда одни из страха бросают друзей, другие из страха предают их. Каково начало, таков конец, иначе и быть не может. Кто подружился ради выгоды, тому будет дорога награда за измену дружбе, коль скоро и в ней было дорого ему что-нибудь, кроме неё самой.
Мигел замолк на мгновенье, и со вздохом завершил цитату:
– Для