Старый пёс. Александр Щёголев
пенсии, ценные письма и тому подобное. Что такого у неё могло быть в сумке, ради чего стоило бы грабить? Ну, значит, мотив – не грабёж, пожал плечами Игорь, а банальный свербёж у отморозков – отыметь молоденькую, сладенькую, можно сказать, молочную кисочку. А телеграмма, напомнил я. «Отыметь» – это гонорар, законный трофей, а истинной целью могло быть сокрытие от меня информации о смерти Франковского, чтоб не дать мне повод сорваться в Москву…
Увы, до прочих новостей, связанных с государственными интересами, на которые намекал майор Миша из убойного отдела (а также из несуществующего тридцатого), добраться мы не успели.
Припарковались, как большие люди, прямо у пандуса.
Разговаривать буду я, распорядился Рудаков. И в приёмном покое, и на отделении, и в палате. Ксиву он приготовил заранее, крутил её меж пальцев.
Но кто ж знал, что всё пойдёт наперекосяк, – или, наоборот, что ждёт нас нежданная удача…
Открывая своей ксивой двери и рты, Игорь быстро вытряс из провинциальных медичек палату, куда положили нашу юную пациентку, а также её фамилию… и тут решительного следака переклинило.
– Каганер? – исторгнул он, напугав безобидных женщин. – Марина Каганер?!!
И вдруг сорвался с места, побежал по лестнице на четвёртый этаж, забыв про лифт, надо думать, к палате этой самой Марины. Приговаривал:
– Да не может быть… Цирк… Нашли клоуна…
Мы с Мишей нагнали его уже в общей хирургии, где он летел мимо дверей, закрытых и открытых, перебирая пронзительным взглядом номера палат.
Ворвался в одну из дверей:
– Каганер!
Девушки там не было. Три соседки и пустая четвёртая койка.
– Уехала, – сказала равнодушная толстушка.
– Как – уехала?! – ужаснулся Рудаков. – Ну я сейчас… Я ж их расстреляю, эскулапы чёртовы…
Рванул сначала на сестринский пост, потом в ординаторскую. Глядя на его метания, я спросил у Миши:
– Чего это с ним?
– Внучку Радия Франковского зовут Мариной Каганер. Фамилия не то чтоб редкая, но и не частая.
От этой новости меня тоже слегка повело – впрочем, самую малость, не сравнить с Игорем. Давеча он жаловался на нервы… да, я могу его понять.
– Даже если это не совпадение, – сказал я, – с чего вдруг он крошит тут батон?
– Так пропала внучка. А в квартире вашего друга нашли её фотографию с надписью «Я тебе этого никогда не прощу». В конце – десяток восклицательных знаков. Почерк её, есть заключение эксперта.
– Она что, на подозрении?
– Ну а как иначе? В любом случае – объявлена в розыск. Вы её в лицо не знали?
– Не знал. Когда Марина родилась?
– В две тысячи первом.
– Тогда понятно.
– Посмотрите, это она?
Миша нашёл на своём телефоне яркое цветное фото.
– Наша юная почтальонша, – подтвердил я.
– Она же внучка жертвы. Значит, не совпадение.
Он