Ангел на ветке. Вера Зубарева
тетя Витя раскладывала колоду карт и гадала на «королей». Напротив тахты по-прежнему громоздился старый платяной шкаф, в чьи загробные потемки Тюпа отправлялась в детстве в надежде отыскать потайной ход в загадочное пространство теней и шорохов.
По утрам она вбегала в эту комнату, за полчаса до детского сада, где ее ждал Фукочка с очередной сказкой. Когда-то он прозвал ее Тюпой, а она его Фукочкой, и смысл этих прозвищ был понятен только им.
Иногда ей снится, как она выскальзывает из своих комнат и бежит по скрипучим половицам коридора, толкая дверь в эту комнату:
– Фукочка, расскажи сказку!
За дверью никого нет. И ничего нет. Там гуляют ветра, и Фукочка уносится, как сухой лист, в какой-то другой сон.
…Теперь из всего многоликого прошлого осталась лишь тетя Витя. Держа Тюпу за руки, она оживленно рассказывала ей про свою новую квартирантку, какая она милая и приличная и какой у нее воспитанный жених, снимающий обувь у порога.
Эта чужая девочка поселилась в комнате с балконом, где виноградная лоза покрывалась медовыми осами в июле, где часы на стенке показывали еще время Тюпиного детства, где старый буфет хранил запах бабы-Милиных капель. Она жила здесь без прав на родство, как незаконный перебежчик. Все, все отторгало квартирантку в этих стенах. Тюпа слышала, как половицы неприязненно скрипели под ее ногами, как стулья преграждали ей дорогу в тети-Витину комнату – она постоянно на них натыкалась.
Тетя Витя этого явно не замечала. Она расспрашивала Тюпу о том, как она живет, и Тюпа заметила, что тетя Витя избегает называть ее прежним детским именем.
– А ты помнишь, – с притворной веселостью спросила Тюпа, – как ты называла меня «Пырцессочкой»?
– Пырцессочка, Пырцессочка! – засмеявшись, подхватила тетя Витя. И даже похлопала Тюпу по коленке, как в детстве.
Но больше она не повторяла этого прозвища и называла Тюпу только по имени. «Я ей все же чужая», – думала Тюпа, спускаясь по лестницам.
Вечером она пила чай с домашними и думала, что вот так же и тетя Витя пьет чай со своей самозванкой и, может быть, даже рассказывает ей что-то о Тюпе, как рассказывают о людях, с которыми жили когда-то в одной квартире. А может быть, они сидят сейчас все втроем с разутым поклонником и даже думать о ней не думают, будто и не было ее вовсе.
А потом Тюпа пошла к себе в комнату, расстелила постель, и квартирантку как ветром сдуло. Они снова были все вместе, и сидели на тахте, и смотрели телевизор, и гадали на «королей», и Фукочка, который ночью всегда был жив, терпеливо прикрывал лицо газетой, чтобы свет не мешал ему спать.
По снегу
Впереди по снегу скользит ее длинная-длинная тень. Тени всегда находят дорогу быстрее. Они первыми попадают в дом с вечернего поезда. Пока все целуются на пороге, они уже заглядывают в комнаты и за столом под низкой лампой первыми дотягиваются до всевозможных сладостей.
Тюпа идет по снегу, и он кажется ей осиянным под луной, отлитой из голубого льда. Чуткий слух собак уже издали улавливает ее ход. На