Странствия брачной туристки. Елена Снигирёва
надоевшие сэндвич-панели наших киосков (хотя при близком рассмотрении это оказалась обшивка настоящим деревом, окрашенным в цвета стандартных сэндвич-панелей).
Твой дом понравился сразу и бесповоротно.
Я сразу поняла, что он меня принял, я умею чувствовать эти вещи: кто или что меня принимает, а кто или что – нет.
Твой дом, твоё обиталище, твоя гордость! Он не мог быть другим: просторный, тёплый, очень комфортабельный, а главное – живой.
И наполненный именно твоей энергетикой, хотя ещё с оставшимся интерьером твоей экс-жены.
И даже во всей беспорядочности хаоса, устроенным вами с детьми, в нём было уютно.
Шокировало всё: носок сынка-тинейджера на кухонном столе, розовый бюстгальтер половозрелой дочурки под подушкой на диване, раскиданные там же пледы, полные залежами посуды раковины – и это при наличии двух приходящих помощниц по дому.
Было ясно и показательно понятно, что в этом доме париться по поводу домашнего хозяйства никто не любит и не считает нужным тратить на это время.
А уж из твоих дальнейших рассказов я потом сделала вывод, что это тоже был протест, твой протест против маниакальности твоей экс к порядку, твоё личное восстание Спартака.
Дети… Отдельная глава всей нашей истории.
Мне вот интересно даже сейчас: ты всегда их так самозабвенно любил и баловал, или это тоже твой последующий протест на обвинения жены, что ты живёшь только работой, а не семьёй?
Да нет, ты просто отец – перфекционист…
Ведь в Швеции, оказывается, участие отца ребёнка в родах – это, скорее правило, чем исключение.
Через несколько дней заметила восстановленную на полке вашу семейную фотографию: ты её отвернул, но кто-то из детей восстановил её в правах заявлять о неизменности вашей семейной истории и поставил на место.
Она всегда у меня перед глазами, эта фотография: твоя жена (типичная шведка – невзрачная и невыразительная), дочки и ты с маленьким сыном на руках – счастливый отец и надёжный муж.
Я тогда впервые ощутила острую зависть к твоей жене: ведь это ты с ней был все месяцы её беременностей, её руку ты держал в родах и ей шептал нежные слова поддержки.
Я же все эти этапы проходила совершенно одинокой, надеясь только на себя и имея только себя…
Как я захотела родить ребёнка от тебя и тебе!
Чтобы тоже получить свой кусочек такого же счастья.
И тогда же поняла, что мне не войти в твою семью… никогда ей не стать… эта дверь для меня закрыта.
И закрыл её ты давно, когда твоя жена ушла от тебя, не взяв ничего из дома, который она с таким вниманием и усердием создавала и обустраивала.
Ушла, скорее всего, молча и достойно, даже не побив, по русской народной привычке, посуду или оборвав портьеры… ну, это, конечно, на мой уже вкус.
Я не романтичная натура.
Никогда ею не была.
Мне всегда чужды были эти мусипуси – вечера со свечами и вином.
Знаю, вгоняла в ступор мужчин, отвечая на извечный вопрос:
– А вы, девушка, что пить будете? Шампанское, конечно?
– Да