Конфессиональная история России ХХ-ХХI вв.. Ольга Коновалова
т.е. совершившийся факт обращения из православной веры в раскол, тогда как ст. 197 наказывала не только распространение, но и совращение, т.е. покушение обратить кого-либо в ересь, признаваемую особенно вредной, даже если покушение это не имело никаких последствий38.
Статья 206 Уложения о наказании запрещала распространение виновными существующих уже между отпадшими от церкви православной и расколов, а также заведение каких-либо повреждающих веру сект, а ст. 198 Уложения о наказании – воспитание детей своих и крещение детей других иностранных христианских вероисповеданий по правилам православной церкви39.
В конце XIX в. в России медленно и непросто рождалось гражданское общество, которое немыслимо без гражданских свобод по отношению к верующему меньшинству. Постепенно происходило расширение круга терпимых религий, в их число включаются старообрядцы, положение которых медленно начинает меняться в лучшую сторону. В 1864 г. высочайше одобрены положения Особого комитета о различных «облегчительных мерах» по отношению к старообрядцам. В 1874 г. было разрешено и старообрядцам делать в своих религиозных организациях метрические записи браков, рождений и смертей. В 1883 г. принят закон, значительно расширивший права старообрядцев (свое развитие этот законодательный акт получил в «Положении Комитета Министров» от 4 июля 1894 г.). Положение же «нетерпимых» конфессий, например штундо-баптистов, оставалось попрежнему тяжелым. Господствовали административные методы в решении вероисповедных вопросов на местах.
В обществе постепенно вызревали идеи о необходимости реформ внутри самой православной церкви, связанных с возрождением древних традиций (соборности, общественной роли прихода) и освобождением из-под государственной опеки; а также широко начинали обсуждаться проблемы веротерпимости и свободы совести (не только в церковных или государственных кругах), происходил рост атеистических настроений и богоискательства.
Проблемы веротерпимости и свободы совести на рубеже XIX–XX вв. в российском обществе трактовались неоднозначно, все зависело от конфессионально-политических предпочтений государственных деятелей, исследователей, публицистов. Авторами православно-охранительной ориентации эти вопросы рассматривалась исключительно как относящиеся к инославным исповеданиям, при этом применительно к старообрядцам и сектантам этих проблем как бы не существовало. Вот что писал К.П. Победоносцев от имени государя Александра III на имя президента Евангелического союза христиан Швейцарии Эдуарда Навилля: «Нигде в Европе инославные и даже нехристианские исповедания не пользуются столь широкою свободою, как посреди русского народа. Увы, в Европе не хотят признать этой истины. Почему? Потому единственно, что там к понятию о свободе исповедания примешалось безусловное право пропаганды его. В законах, ограждающих господствующее в России исповедание и устраняющих посягательства на спокойствие его, Европа видит ограничение свобод для других исповеданий, даже преследования их»
Законы о раскольниках и сектантах. М., 1903. С. 221.
Алексеев В.И. Уголовно-кассационный департамент Сената о делах по религиозным преступлениям в контексте стратегии уголовно-пенитенциарной политики (середина XIX – начало XX в.) // История государства и права. 2015. № 3. С. 43–48.