Букет из мать-и-мачехи, или Сказка для взрослых. Мистический роман. Алиса Тишинова
его были пепельно-русые, с серебристым отливом; сейчас они смешно взъерошились… Он нырнул под одеяло…
– Теперь думаю уже, – продолжала она, – правильно ли мы делаем, будет ли в той школе лучше…
– А разве есть варианты? Ты же задыхаешься здесь, – он нежно провел ладонью по ее плечу. – Там ты сможешь реализовать себя, восстановить диплом и работать по-специальности, а не младшим воспитателем… И ты всегда хотела вернуться туда.
– Зато тебе там не нравилось, – улыбнулась она.
– Привыкну, милая. Это когда у меня машины не было… – он рассмеялся, и лицо сразу стало мальчишеским, – как велосипеда – у почтальона Печкина…
Она хихикнула.
– И все-таки я беспокоюсь… это ты сейчас так говоришь, ну и хорошо… Но и я уже не та, ты же знаешь, как я привыкаю ко всему. И Ася…
– Все равно, это неизбежно. Здесь мы бы не прожили всю жизнь, только представь такое… Ты же первая завопишь. Расслабься и постарайся получить удовольствие, – с этими словами он закрыл ей рот, пытающийся что – то возразить, поцелуем…
…Позже она лежала на его плече с открытыми глазами, и еще долго не могла уснуть. Если бы он всегда был таким, как сегодня; если б они по-прежнему были так близки постоянно, а не время от времени, – она бы, наверное, ничего не боялась, просто была бы счастлива. Но с годами это счастье стало исчезать.
Раньше, еще до рождения Аси… тогда он буквально чувствовал ее душу. Когда ты ощущаешь чью – то душу, как свою, – тебе просто не может прийти в голову – раздражаться на что-то, спорить по пустякам, сорвать какую-то досаду, обидеться… А теперь он все больше отдалялся от нее.
Возможно, это было, – незаметно для обоих, – связано с чувством вины, из-за рождения особенного ребенка. Врожденная интеллигентность обоих не позволяла даже в мыслях винить в этом другого, но все-же постепенно нарастало какое-то отчуждение. Жизнь была теперь подчинена – в какой-то мере всегда, – поиску лекарств, специалистов, обследований, методик.
Андрей все чаще предпочитал молчать у телевизора, иногда ворчал и срывался по мелочам; все реже появлялась его мальчишеская улыбка, и эта бесшабашность, пусть деланная (на самом деле он всегда просчитывал и обдумывал каждый шаг), за которую она и влюбилась когда-то… лет десять назад…
Но, как бы то ни было, – уезжать надо. Здесь она больше не может.
Виктория встала, нащупала в темноте тапочки, и прошла на кухню, которая напоминала рабочий отсек космического корабля: металлическая мойка, четыре маленьких и один огромный бойлер, – для горячей воды и для отопления; насос, светящиеся в темноте красные и зеленые глазки лампочек-индикаторов регуляторов управления всей системой… Ее придумал и установил Андрей, – иначе в этом доме пришлось топить бы печку с дровами или углем. Жаль покидать все это, но, с другой стороны, – как же оно надоело!
Она достала из шкафчика настойку валерьянки, отсчитала тридцать