Тайное вплетение. Лоя Ксеанелис
вглядывался в тонкий профиль, понимая, что она не воспринимает слов, погружена в свои мысли. Врубили магнитофон, Олег увлёк безучастную прелестницу в танец, ощущая мощное притяжение к партнёрше. Разгорячённые спиртным ребята раскричались, Серёгин интуитивно потянул Элю из задымлённого помещения в тишину её номера.
По пути девушка заскочила к приятельнице за забытой кофтой, парень прошёл вперёд. В оставленную незапертой комнату занесло гостей. Ревностью полоснуло по глазам присутствие кучерявого Андрея, развалившегося за столом вместе с Николаичем и незнакомым парнем. Те радушно поманили зашедшего на огонёк выпить за компанию.
Впорхнула Эльга. Разочарование, удивление, гнев, ярость вспышками молний отражались в бездонных глазах. Мгновенно домашняя кошечка превратилась в дикую царственную тигрицу, голос стал холодней металла, черты лица оледенели. Эля редко приказывала, когда прибегала к этому – ей подчинялись. За секунду мужики оказались за дверями. Серёгин в восхищении глядел на эту метаморфозу. Парни бросили нечто скабрёзное, на что пара не обратила внимания.
Девушка заглянула в глаза Олега, маска холода сползла, оставив лишь трогательную беззащитность. Они целовалась долго, самозабвенно, Эля подставляла лицо под обольстительные губы, отвечала сладостными поцелуями. Дрожь пробивала тело, он плотно притискивал гибкий стан к груди, пытаясь успокоить, срастаясь с ней. Им было необычайно хорошо. Зелёные глаза очаровательницы пылали ярким огнём.
Серёгин неожиданно для себя задал мучивший сознание вопрос, на который жаждал получить подтверждение:
– Любишь?
В ожидании приговора застыл, от простых слов зависела, казалось, вся жизнь, звуки замерли. Она затихла, даже не дышала. Парень не сомневался в положительном ответе, чувствовал встречное влечение, но Эльга, запинаясь, проронила:
– Нет! Не люблю. Нравишься! Очень нравишься. А Вета тебя любит?
Перехватило дыхание, будто холодной водой окатило. Всего лишь нравится! При чём же тут Вета? Мужчине захотелось причинить боль, как только что сделала девчонка; принялся петь дифирамбы достоинствам Веталины, остановила неприкрытая горечь, появившаяся в омуте дорогих глаз. Эля стояла, с усилием продолжая улыбаться, гордо держа голову.
– Да, любит! – соглашаясь, прошептал парень и добавил, наклоняясь вплотную к уху девушки: – Только тянет меня не к ней. Неодолимо влечёт сюда, к тебе!
Он почти признался в любви, ждал ответного хода, подтверждения её нежных чувств. Птаха упорно молчала. Не выдержав усиливающегося напряжения, Серёгин бросился целовать бледное лицо упрямицы жёстко, болезненно, будто мстя. Это не уняло острую неудовлетворённость происходящим.
– Верёвку принести? – предложил язвительно, потом не удержался, зарылся носом в ароматное облако рассыпчатых волос.
– Зачем?
Недоумение в голосе подстегнуло к дальнейшей глупости:
– Вешаться будешь. Мне скоро