Туристический сбор в рай. Дмитрий Липскеров
на нас совершенно спокойным взглядом. Рядом металась маленькая простоволосая женщина и объясняла то ли нам, то ли себе, что, мол, Ванечка ночью закашлялся, и она натерла его лавандой, отчего тот захрипел, словно умирающая лошадь, а затем минуты через три испустил дух.
Я помню до сих пор это сравнение – как умирающая лошадь.
Приехала «Скорая», ребенка осмотрели в дачном домике, уложив на стол между сушками и банками с вареньем, и врач предположил:
– Ну что, вся гортань отекла, а вы его – лавандой. Похоже на ложный круп.
Перенесли в «Скорую», обещали сказать наутро точнее. Но зачем это было нужно? Ванечка умер, и смерть его раздавила рыжебородого Василия. Напившись, он избил не пролившую ни единой слезинки жену и ушел вон, в свое последнее алкогольное пике.
Возвращался я один и размышлял, что многие смыслы отсутствуют, их просто не может быть, ангелы не умирают…
Прошло несколько лет, я обзавелся своими детьми, прежде прочитав груду книг по их воспитанию, а потом вдруг в газете обнаружил статью на медицинскую тему: «Ложный круп». Я читал статью крайне внимательно, останавливаясь на «Помощь при отеке горла». Самое странное, что я лишь коротко вспомнил о Ванечке…
Моя дочь умирала, а ее мать от ужаса выла на всю окрестность.
– Не вопи!!! – спокойно произнес я. – «Скорую» вызывай!
Я сделал все, как было описано в той статье про ложный круп. Я был спокоен – о господи, как тяжело мне это далось! – открыл окно и, обняв дочь, сжав ее в объятиях, мягко шептал:
– Ничего, все будет хорошо. Папа с тобой… Давай: вдох-выдох, вдох…
Она немного успокоилась, и воздух, хоть и малыми дозами, со свистом стал поступать в ее грудку. Няня принесла снизу противоаллергический препарат и минеральную воду, как я ее попросил. В принципе, на край я даже готов был сделать дочери трахеотомию острым ножом, но, слава богу, через двадцать минут она задышала ровней и вскоре заснула.
Врач «неотложки» сказала, что я все сделал правильно:
– Наверное, вы спасли дочери жизнь…
И тут я понял, осознал спокойно, что не я вовсе спас дочь, а ангелочек Ванечка, умерев мальчишечкой, показавший мне своими предсмертными страданиями, что может случиться с моей дочерью в далеком будущем – но не в его жизни. И подсунул мне медицинскую газету, пацан…
Спасибо тебе, Ванечка, оставайся ангелом моей дочери. Храни ее.
Идет бычок, качается…
Дидло
Три года назад ему на карточку перевели первую пенсию. Но Ефимов каждое утро садился в метро и ехал из Чертаново в центр, где на большой улице находился институт, в котором прошла вся его жизнь, от аспиранта до профессора. Просто так. По привычке. Сидел на лавочке и смотрел на входящих и выходящих субъектов своей альма-матер. Здесь под руководством знаменитого академика он защитил докторскую. Светилом не стал, так как занимался древнесаксонским языком, который был интересен только ему и еще нескольким коллегам из других