Все шансы и еще один. Кристина Арноти
великолепно подстроенную? Если бы не он сам снял эту комнату в первом попавшемся на глаза отеле, он бы мог искать всюду спрятанные микрофоны. Открыл шкаф. Увидел плечики из проволоки. В шкафу нет фотографа. Подумал и, сказав «Сейчас вернусь», закрылся в ванной. Снял пиджак, внутренние его карманы полны блокнотов и авторучек. Долго мыл руки и обтер лицо мокрым концом полотенца. Постарался не смотреть на себя в зеркало. Обернув вокруг талии простыню, вернулся в комнату, подошел к кровати, лег в нее и обнял Лизу.
– Хотелось бы знать, откуда эта поспешность, лестная для меня, но необъяснимая. Эта поспешность к незнакомцу, каким я являюсь… Вы такая неосторожная… Надо благодарить небо, что у меня нет дочери…
Он откусил бы себе язык, это была бы последняя мысль, но она не обратила на это внимания. Она повернулась к нему и поцеловала его. Поцелуй был легким и почти неумелым. Он тотчас получил обещание настоящего наслаждения. Из-за долгих поцелуев и наслаждений он даже забыл о завтрашнем собрании. Потом, поспешно и взволнованно, перевернулся на нее и попытался в нее проникнуть. При первом контакте она была сдержанна и почти перепугана. Даже изобразила сопротивление. Наконец, он овладел ею.
– Ты хотела сопротивляться… Все же получишь удовольствие, – сказал он.
Он восхищался этим словом: «удовольствие». Какая это победа над прежним воспитанием – иметь, наконец, мужество произносить запрещенные слова! Он научился называть все части тела крепкими словами, но только в обстановке сугубой интимности. Так он полагал, что стал взрослым и наконец свободным. Она растерянно слушала поток слов, исходивших из этого мужчины. Потом, довольный, слегка запыхавшийся, но не удовлетворенный комплиментами, лживыми или искренними, которыми осыпали его обычно случайные подруги, он произнес фразу, которая со времен Адама покрылась налетом времени:
– Ты счастлива?
Она наблюдала за ним. Медленно шевелилась. Облокотилась на одну руку, чтобы лучше его разглядеть.
– Счастлива?
Он молчал. Ее он считал вероломной в том, как она ставит его на место. Она встала, потянулась и направилась к умывальнику, где стала разглядывать себя в зеркале.
– Придумываем… Я была уверена, что после этого иначе выглядят… Другой взгляд. Другой рот.
Лоран все больше убеждался, что эта девушка не привыкла к физической любви. Она даже не соблюдала перерыв, небольшой отдых, составляющий часть ритуала акта. Даже искусственная нежность. Заменитель сахара для диабетика любви.
– Возвращайтесь, – сказал он.
Она оторвалась от зеркала.
– Чтобы спать?
– Не обязательно.
– В другой день, быть может, – сказала она. – На сегодня, думаю, с меня хватит.
– Я не настаиваю, – сказал он, обиженный. – Вовсе нет. А в другие дни… Других дней не будет. Я лишь временный любовник. Как и остальные…
– Должна кое-что вам сказать, – промолвила она. – Но не подпрыгивайте от страха и не зовите на помощь.
– Я слушаю…
– Вы – первый. Первый