Все шансы и еще один. Кристина Арноти
реформы, которые поначалу выглядят незаметными…
– Это все равно что сказать дантисту: «Сделайте мне искусственные зубы, но чтобы они были такими же некрасивыми, как настоящие, тогда никто не увидит разницу».
– Вы ничего не знаете о политической жизни французов, – сказал он. – Французов невозможно предвидеть, с ними надо обращаться деликатно.
– Они злятся, когда спят с девушкой, не имеющей прошлого…
– Да нет, это не то…
Он страдал. Плечо его замерзло, рука окоченела, а Лиза превратила его в никудышного донжуана, в какого-то местного Аль Капоне секса.
– Может, поспим?
Она зевнула, губами касаясь груди Лорана.
– Надо спать, – повторил Лоран. – Завтра у меня важное собрание. Забудь меня, Лиза…
– Согласно статистике, девять женщин из десяти помнят своего первого мужчину в жизни, – сказала она.
– А десятая? – спросил он.
– Совершенно презренная. Ничего абсолютно не знает. Я вхожу в число девяти. Буду помнить вас всю жизнь.
– Лучше будет, если вы меня забудете. Даже если у меня время от времени бывают заскоки, как в этот вечер, люблю я только мою жену.
Лиза тотчас отстранилась от Лорана. Через несколько секунд он ощупал кровать.
– Где вы?
– На бивуаке.
Завернувшись в покрывало кровати, свернувшись калачиком, она дрожала от холода.
– Вернитесь, – сказал Лоран. – Простудитесь.
– Нет.
– Да.
– Нет.
– Да, я говорю.
У него закружилась голова от этого прелестного кошмара. Он играл в игру «да-нет, да-нет» с девицей двадцати одного года в комнате отеля, в Женеве, накануне важного собрания.
– Будьте благоразумны и поймите как следует: мы никогда больше не увидимся.
– Я поняла, – сказала она. – Вы исчезнете. Кончено. Это как смерть.
Он поцеловал Лизу в щеку и понял, что она плачет.
– Опять слезы, – сказал он угрюмо.
Она вытерла нос простыней. Лоран весь сжался. Он оказался по воле случая с девицей, вытирающей нос углом мокрой простыни.
– Вы неделикатный и нелюбезный человек, – сказала она. – И лишены нежности. Вы загубили мое первое воспоминание! Вы настоящий грубиян.
Вот он, как на картинке. Конюх, поваливший на сено молодую крестьянку. Он опасался завтрашнего дня, когда ему предстояло встретиться с внимательной и строгой аудиторией, глядеть в лицо своим будущим болельщикам глаза в глаза. Могут ли внушать доверие его глаза в сиреневом окружении?
– Лиза… Надо поспать…
Она отодвинулась от него с обезоруживающей легкостью.
– Спите.
– Вернитесь, – сказал он.
Она больше не двигалась, он даже не слышал ее дыхания. Он в третий раз овладел ею. Она с интересом испытала этот наскок.
– А она все же согревает, эта деятельность.
В сорок девять лет, он имел сегодня женщину трижды. Несравнимый самец, супермен, к тому же с умом, а эта дурочка смеет говорить о