Коктейль для королевы Виктории. Григорий Лерин
Леночкина мама. Рад взаимно. Извините, не знал, что она еще где-то работает. Видите ли, мне нужно забрать у нее ключи.
– Подождите, подождите. Как это – где-то? Она работает у вас. – Неуверенность в голосе сменило беспокойство. – Леночка всю неделю задерживается до двух – трех часов ночи, а иногда и до утра. Ведь у вас сейчас какое-то очень важное и срочное дело, правда?
Кажется, они все решили меня доконать.
– Конечно, правда. Извините еще раз, у меня сегодня был очень трудный день. Конечно, сейчас она работает… – Я еле сдержался, чтобы не сказать: «под», – … над крайне важным делом. Вы даже не представляете, насколько это трудолюбивая и незаменимая, а главное, сообразительная помощница.
– Это она в меня! – с гордостью сказала мама и вздохнула. – Ну, и в отца немножко – он тоже сообразительный. Жаль, что телефон у вас секретный, и вы ей вечером звонить домой не разрешаете. Ой, вы только не подумайте, что я в претензии. Мы вам очень благодарны, Виктор Эдуардович. Просто беспокойно немного. Время сейчас, сами знаете, какое.
– Да уж…
Я совсем не знал, что еще сказать. Я прекрасно понял, на каком фронте самоотверженно трудится в настоящее время Ленка, и прекрасно представлял, где этот фронт находится. Но что пообещать по этому поводу Ленкиной маме?…
– Ну, не буду вас задерживать. Извините, Виктор Эдуардович. Доброй вам ночи.
– Это вы меня извините. И вам спокойной ночи.
Повесив трубку, я решительно направился в метро.
Вряд ли за пятнадцать лет перестроек, неустоек и перемен основные проблемы трудящейся сверхурочно молодежи радикально изменились. Они так же обнимаются на скамейках и танцульках, и так же в их разгоряченных мозгах и в других, не настолько совершенных частях тела пылает огромный вопросительный знак – ГДЕ? А у Ленки имелся довольно простой выход из положения. Конечно же, в моем кабинете и, может быть, даже на моем столе. Какая наглость!
Мне не удалось застать их врасплох. Незапертая дверь и горящие лампы в приемной свидетельствовали о поспешном отступлении.
Я прошел в кабинет. Не похоже, чтобы Ленка воспользовалась столом, но ключи лежали не на том месте, куда я положил их утром. Неужели они делали это в сейфе?
Тут я, наконец, понял, что намечается явный перебор. Пусть Ленка цинично зевала в рабочее время целую неделю, но до такой степени она оторваться не могла. Она нашла бы, чем позабавить кавалера, и не залезая в сейф, и она ни за что бы не оставила незапертой входную дверь, прикрывавшую ее компьютер от нечистых на руку сограждан.
Я взял ключи и открыл сейф. Сразу бросилось в глаза отсутствие пистолета. Исчезли также лежавший отдельно глушитель и моя рабочая записная книжка, которая вряд ли могла принести кому-то пользу кроме меня.
Больше я не успел ничего подумать. Из пустой освещенной приемной донесся отчетливый тихий звук. Я шагнул ему навстречу, прислушался. Шорох повторился, не оставляя ни малейших