Имитатор. Сергей Жоголь
раз ругая про себя Еленина за всю эту организованную специально для московского гостя показуху. Сам он небрежно крутил пальцами доставшийся ему остро заточенный химический карандаш и время от времени рисовал им на страничках своего рабочего блокнота какие-то фигурки. Формально возглавлял присутствующих сам Еленин, однако сидевший по правую руку от него москвич, конечно же, уже чувствовал себя здесь главным, вот только не подавал виду.
Антон Трефилов всё ещё оставался в больнице, а на освободившуюся не так давно должность старшего оперуполномоченного, которую раньше занимал Женя Янчин, замены до сих пор не нашлось.
Помимо Птицына и Кравца, сегодня на совещании ещё присутствовали Васин и Корниенко – ребята из третьего отдела. Еленин сдержал слово, и к отделу Птицына прикомандировали этих двоих. С учётом того, что основная масса народа воевала на фронтах и людей в отделах не хватало, выделить в помощь Птицыну ещё двух оперативников – это была настоящая щедрость! Вот только Птицын воспринял щедрый поступок Еленина по-своему. Во-первых, он тут же обвинил начальника в бесхребетности. Ведь когда он до этого просил людей, чтобы организовать «наружку» за Пашей Кастетом, Еленин даже не почесался. Теперь же, с приездом москвича, он тут же решил прогнуться. Во-вторых, Птицын терпеть не мог Васина за его въедливость.
Артём Сергеевич – именно так его называли буквально все, от дворника до самого начальника Управления – никогда не носил на лице щетины, всегда был наглажен и накрахмален, держал спину ровно, точно проглотил кол, и смотрел на окружающих, словно на пыльные ботинки, которые нужно немедленно почистить.
Второй прикомандированный оперативник – Георгий Емельянович Корниенко, – несмотря на довольно грозный вид, напротив, был слегка простоват. Он был уже немолод. Его пышные усы полностью закрывали рот и половину подбородка. Помимо украинского говора, Жора сильно шепелявил, то и дело шмыгал носом, кряхтел и моргал своими глазищами, беззлобно взирающими на собеседника из-под густых бровей. На Управлении все называли его просто Жорой, а за глаза дразнили Тарасом Бульбой. Несмотря на всю свою комичность, Жора являлся настоящей грозой преступного мира города Куйбышева, потому что был до безобразия силён.
Как-то раз при задержании преступника – молодого верзилы, который бросился на Жору с опа́ской1 в руке, – тот перехватил кисть здоровяка, вывернул её с хрустом и так огрел парня кулаком по лбу, что тот потом месяц пролежал в лазарете со сломанной рукой и закрытой черепно-мозговой травмой. Жора был покладист со своими, а с преступниками грозен и свиреп. Это было не так уж и плохо, но Птицын считал Жору слишком неповоротливым, а значит, не считал, что от этого украинского верзилы будет особый прок. Ему для дела нужны ищейки, а не громилы. Однако пусть это теперь беспокоит Фирсова, ведь, как считал сам Птицын, теперь оперативно-поисковую группу номинально возглавляет именно московский гость.
В данном случае – опасная бритва (жарг.).