Самодержавный «попаданец». Петр Освободитель. Герман Романов
барон по полной программе – немецкую речь подзабывать начал, все чаще от него было слышно «зело», «вельми» и прочие архаизмы.
Хотел было даже отставку попросить, но Петра тогда сильно удивили – вся рейстеровская новая родня в ноги упала, умоляли переубедить зятя. Он их прекрасно понял – богатых среди старообрядцев много, но никогда не было царских любимчиков и флигель-адъютантов. Тем паче и сам был заинтересован – теперь содержание отборного батальона казне ничего не стоило…
– Что-то вы, друзья мои, скверно едите? – Петр с ухмылкой посмотрел на вяло копающих мамалыгу Гудовича и Рейстера, а Денисов хоть и ел, привыкший по казачьей натуре набивать брюхо впрок, но морщился. Он и отозвался первым, многое позволялось:
– Сальца бы к кашке, да маслица побольше, и мяска фунтик жареного еще. Цибуля пойдет, да шкварками заправить – тогда вкуснятина.
– Тогда это уже не мамалыга будет, – хмуро отозвался Гудович.
– Вот потому, Андрей Васильевич, сию кашу войскам не давать! Надоела она хуже горькой редьки. – Петр покачал головой, а Денисов тут же влез в паузу.
– А редька бы сейчас хорошо пошла, батюшка. С маслицем…
– Скипидаром или уксусом тебе одно место не намазать? – хмуро спросил Петр, и казак тут же прикусил язык – не в духе царь-батюшка, поилец и кормилец. Попасть под горячую руку желания ни у кого не было. – Ты что творишь, Андрей Васильевич? Войска перед маршем и баталией плотно и вкусно кормить нужно, ничего не жалеючи. Интенданты твои снова воровать стали, или магазины оскудели? Ну, тогда за их нерасторопность взыскать строго надо, а если нужно, то и повесить нерадивых. Этим и займись, чтоб на ужин, в дороге и на ночь, при привале, мяса было много, вволю. Кашеваров заранее отправь. А там в турецком лагере послезавтра подкормимся, коли Господь победу дарует…
– Есть!
– Да сиди уж, чего вскочил. Денисов, твои казаки это едят?
– Едят, ваше величество!
– Врет и не краснеет!
– Нет, батюшка. Они это едят, а заедают другим. Поход ведь, многое под руку попадается. Мы ж твой личный конвой, государь!
– Так распорядись, старшина. Мне мамалыга уже в горле стоит. Жрать не хочу – представляю, как солдаты давятся и каптенармусов матерят. – Петр отодвинул чашку и достал папиросу.
Он понимал, что вредничает, просто на душе саднило – ведь ночь спать не придется, на марше будет. И то во благо – не уснет, так встречи с «дедушкой» не будет. Больно она ему нужна…
Хиос
– Я надеюсь на вас, господа! Вы охотники! Но помните – наш государь Петр Федорович не оставит вас в своей милости!
Вице-адмирал внимательно посмотрел на четверых стоящих перед ним навытяжку офицеров – капитан-лейтенанта Дугдэля, лейтенантов Ильина и Макензи, мичмана князя Гагарина. Отчаянные, раз решили самолично брандера на турецкий флот этой ночью повести. Но что ж – на таких офицерах Россия и держится! В них ее кровь и слава!
– Еще раз прошу вас