Сонеты Шекспира 116-126, 147-154. Под прицелом разных интересов (8). Историческая головоломка. Александр Скальв
о последовательности Шекспира в этих обстоятельствах не имеет ответа, но, исключительно, потому, что отсутствует предмет для сопоставления.
Вопрос об отвлечённом фантазировании имеет тот же ответ, что и при исследовании персонажей – такое фантазирование находится за пределами возможности получить решение.
Примечательно, в свете несущественности отвлечённого фантазирования, видеть, как это положение влияет на анализ сонетов.
Ведь признание существенности отвлечённого фантазирования или, другими словами, фантазии поэта в сонетах, закрывает сразу и, главное, корректно, все предыдущие и последующие вопросы.
Их, просто, не существует в ситуации, когда возможно «фантазирование» Шекспира в сонетах, так как все нестыковки как раз и объясняются свободным отвлечением фантазии поэта.
Но если существует корректное объяснение всему, то зачем искать что-то другое?
И не ищут, ведь кажется, что проблемы нет!
Другими словами, признав фантазию существенным признаком, увидеть проблему невозможно.
Только отказ от возможности фантазирования Шекспира в сонетах позволяет увидеть и поставить проблему, ведь только тогда возникают вопросы, на которые необходимо найти другие корректные ответы.
Забегая вперёд, скажу, что вопросы, которые мы рассматриваем в анализе сонета 123, являются предпосылками в решении проблемы последовательного написания сонетов после сонета 88.
Решению проблемы, т.е. признанию написания параллельным, будет посвящена отдельная глава, когда все предпосылки, а это – не только вопросы сонета 123, будут известны.
На этом же этапе я могу сказать, зная решение, что найти его без этих предпосылок, которые становятся видны только в случае отказа от признания существенной фантазии Шекспира в сонетах, представляется мне нереальным. Анализ движется по выбранному направлению – сонеты есть описание жизни, и только на этом направлении находит и других адресатов, и сопутствующие проблемы, которых, естественно, не может быть чётко видно с другого направления – сонеты есть фантазия, а на самом этом другом направлении их, просто, нет.
На вопрос о новых обстоятельствах, оказавшихся «старьём», можно ответить только в рамках доступной информации сонетов 120 и 123, в которых прямо указано на схожие обстоятельства ранее и теперь, нанёсшие друзьям одинаковые «раны сердца» (сонет 120).
Такие обстоятельства отражены в сонетах 40—42, откуда следует считать «раной сердца» поэта измену возлюбленной с другом.
Тогда в сонете 120 слова «потрясены моим Вы злом, как Вашим я» указывают на «рану сердца» друга – измену возлюбленной с поэтом.
Попутно понятно, что «раны сердца» друзей не могли быть чем-то другим, например, просто приятным времяпрепровождением одного без другого, ведь разлука никогда не мешала их дружбе (сонет 39).
Но «рана» одного вызвана «злом» другого (сонет 120) и, значит, она нанесена не посторонними