Жизнь. Наргиз Хан
ребячливо раскрыла ладони и вытянула их вперёд – Давайте, давайте! Теперь не отвертитесь, − раззадоривала я их, пока Век увлечённо копался на заднем сидении своего автомобиля. Ксана ухмыляясь только качала головой и смотрела на меня такими же смеющимися глазами, только голубыми-голубыми.
− Вот, держи, – наконец выдохнул Век, протягивая мне ноутбук в кожаном чехле.
– Совсем неоригинально, но зато полезно, − подмигнула Ксанка, предупреждая, что от Века больше не получиться вытянуть и слова.
В подтверждение моего предположения девушка смачно поцеловала в щёку своего парня, от чего Век сразу поморщился, а Ксана криво улыбнувшись мне, утащила парня в сторону заднего двора, где и должны были готовиться обещанные Игорем шашлыки. Я неспешно последовала за ними, обрадованная не дорогому подарку, а отношению ко мне Века и Оксаны, таких же чужих мне людей, как и Кир, как и Стелла, как и… Игорь.
Глава 11.
Я тебя подожду до зимы, до февральских густых морозов. Никому не скажу, что ты – моя память, мой мир, мой воздух.
М. Райт.
Всю эту идею с шашлыками на природе я задумал только ради кареглазки, только ради неё…
До сих пор меня пробирала ярость от мысли, что это ничтожество – отец моей хрупкой и по-прежнему, столь же беззащитной девочки, как и тринадцать лет назад, несмотря на мой хвалёный неприкасаемый авторитет, избил собственную дочь. Я желал разорвать его в клочья там же, в квартире, его и его жену, в сотый раз определившую дочь в очередь к своей материнской любви после обожания к алкоголю и к мужу-алкоголику. Она в сотый раз меня остановила – а я бы убил их, убил и не пожалел.
Роза сказала, что поступит так снова, хоть тысячу раз, она всё равно будет защищать эту падшую женщину. Она называла её матерью, своей матерью, а я не мог, не мог назвать алкоголичку, превратившую жизнь своей дочери в бесконечное повторение разочарований – матерью.
Утром уехал пораньше – чтобы не спорить с малышкой после, а с моим взвинченным со вчерашнего дня настроением, знал, что этого трудно будет избежать. Заглянул в её спальню – она всегда спала очень тихо, смешно дула губки и хмурила лобик, не подпирала ладошками щёчку, а сжимала ручки в кулачки и навязчиво вытаскивала их поверх одеяла. Вот и сейчас, была та же умилительная картина, рассеивающая в моей голове остальные мысли и так легко заставляющая меня улыбаться. Я осторожно прикрыл дверь и спустился на кухню, на клочке бумаги написал небольшую записку, только тогда впервые и задумавшись об отдыхе в кругу друзей.
***
Мы не занимались наркотиками, а ещё оружием, торговлей людьми, крупным, да и мелким мошенничеством – ничем таким, что не позволила бы мне моя совесть.
Даже смешно.
Никто не виноват в том, кем я стал, потому что я сам решил свою судьбу; пятнадцатилетний желторотый оборванец, которому нужно было достать деньги – очень много денег.
«Школьники» − глупое название для взрослых дядечек, обросших нестриженными бородами и закостенелыми татуировками, но самое то, для дворовой