Утро любви. Виктор Николаевич Рубцов
за разыгрывавшейся во дворе напротив сценой. Следом за женой на ее крик выскочил, в чем был, дядя Сергей с топором в руке. Он то-ли спросонья, то-ли спьяну, подумал, что во двор забрались грабители или насильники, выбежал, чтоб защитить жену и разобраться с ворами. На шум сбежались и соседи. А когда поняли, что к чему, все вначале дружно рассмеялись, глядя на замоченную и взъерошенную Любаву и ее полуголого мужика, а потом переругались, обижаясь на взаимные обвинения в такой злой шутке, сотворенной с Любой. И только дед Антон, быстро смекнувший чьих рук это дело, сразу выпалил им: да что вы лаетесь, дурачье, это же наверняка пацаны "бомбу" подстроили, ну кто еще на такую пакость, окромя них, стервецов, способен! Мне вон скамейку под яблоней дерьмом вымазали, присесть теперь негде. А все почему? Отматерил намедни Федьку за то, что через забор ко мне в полисад лазил. Цветы потоптал. Воздушный змей у него туда залетел. Ты, Любава, видать, тоже кому-то из сорванцов насолила?
– Да я их, разбойников, крапивой вчера отстегала, чтоб клубнику не воровали! Вот выродки! – не сдержалась и выругалась Люба.
И этого было достаточно, чтобы скандал между соседями разгорелся с новой силой.
– Это почему же они выродки? – возмутилась Екатерина Сучкова. – Ты по своему – обо всех не суди. Мой Федька да и Митяй нормальные пацаны, нечего тень на плетень наводить. В колонию, как твой Лешка, не метят.
Любу это задело за самое живое. Стерпеть таких обидных, хотя и справедливых, слов она не могла. Обозвала соседку старой кошелкой (та была почти вдвое старше по возрасту, Федька-сынок был у нее, как говорили на селе, не запланированным), которая годится только для навоза. А еще что-то мнит о себе, считает себя самой умной. А сама дура – дурой, мужик ей рога наставляет.
– Врешь, стерва! Не наставляет. Брехня это. А если бы и наставлял, тебе то, что с того, завидуешь что ль кому? Своего мужика не хватает?
Скандал чуть не перерос в потасовку. Мужики тоже стали припоминать, и высказывать друг другу взаимные обиды. О том, как один другому забор помял, неловко разворачивая тракторный прицеп с зерном. Другой, хватив лишнего, перепутал свои двери с соседскими и сломал замок. Третий закрыл в сараюшке и прирезал чужую курицу, четвертый своровал доски. В общем, веселое получилось у всех утро. А когда разбрелись по домам и не нашли там своих мальчишек, вдоволь натешившихся над старшими на чердаке у Сучковых, то принялись их разыскивать. А закончилось все поркой Сашка и Федьки. Митяя пороть было некому.
7.
Сироту Лизу никто из соседей не ругал за проделки ее младшего брата. Девушку жалели. И лишь иногда советовали: "Ты будь с Митькой построже, он же пацан. "А пацаны они, знаешь, – говорил дед Антон, – как афганцы, разрази их гром. Прижмешь – пищат, отпустишь – наглеют, и все норовят тебя за ухо ущипнуть. Или, хуже того, по лбу ударить. Тут уж не моргай, бей по заднице, не то на шею сядут!" От таких советов Лизе было не по себе. Митя, конечно, отбивался от рук. Она это чувствовала. Но ведь его друзья – соседские мальчишки – тоже