Любовь и война. Великая сага. Книга 2. Джон Джейкс
гуннами, проникшими за древние стены. Даже на президента, пока еще только условного, не утвержденного на свой единственный шестилетний срок, здесь смотрели как на деревенщину с берегов Миссисипи. Вдобавок ему еще не повезло родиться в Кентукки – том же самом штате, что подарил миру Эйба Линкольна, это крайнее воплощение вульгарности и убожества.
Хотя Эштон и радовалась, что оказалась там, где теперь была сосредоточена вся власть нового государства, она не чувствовала себя счастливой. Ее муж, прекрасный юрист и ярый сторонник сецессии, не смог найти себе более престижной должности, чем место какого-то ничтожного служащего при одном из заместителей министра финансов. Это лишний раз показывало, с каким презрением правительство относилось к южнокаролинцам. Только очень немногим выходцам из пальмового штата удалось получить высокие посты, остальные же оказались чересчур радикальными. Даже министр финансов Меммингер, который был единственным исключением, и тот родился не в Каролине. Он появился на свет в герцогстве Вюртемберг, в семье простого немецкого солдата, который погиб вскоре после рождения сына. Мать увезла его к родственникам в Чарльстон и там тоже через несколько лет умерла; мальчик стал полным сиротой и был отдан в приют. Так вот Меммингера никогда не относили к числу так называемых пожирателей огня, и он был единственным каролинцем, которого Джефф Дэвис не считал опасным. Это было оскорбительно.
Раздражало Эштон и то, что им приходилось ютиться в единственной, хоть и большой комнате в одном из пансионов в районе Мэйн-стрит, которые теперь появлялись как грибы после дождя. Разумеется, Эштон не сомневалась, что это жилье временное и когда-нибудь они найдут более подходящую квартиру, но само ожидание бесило ее, тем более что она была вынуждена спать в одной кровати с мужем. Редкие моменты их близости, которые она допускала, только когда хотела что-нибудь заполучить от мужа, всегда оставляли ее неудовлетворенной, и она с отвращением позволяла Джеймсу терзать ее тело, презирая его за неуклюжесть и мужское бессилие.
Ричмонд, возможно, и был старой потертой монетой, но монетой редкой и ценной во многих отношениях. Здесь можно было завести полезные знакомства с важными людьми, самому добиться влияния и расширить свои финансовые возможности. А еще здесь было немало привлекательных мужчин – в военных мундирах или в светских сюртуках. И все эти преимущества она должна непременно обернуть в свою пользу – возможно, даже начиная с сегодняшнего вечера. Сегодня они с Джеймсом должны были присутствовать на первом официальном приеме. Закончив одеваться, Эштон даже почувствовала слабость от волнения.
Сестра Орри Мэйна была очень красивой молодой женщиной с роскошной фигурой и врожденным умением извлекать пользу из того, чем ее наградила природа. По ее настоянию муж нанял карету, чтобы они могли произвести впечатление уже в момент прибытия. Когда Джеймс начал ныть, что такая роскошь им не по карману, она позволила ему трехминутные супружеские