Любовь и война. Великая сага. Книга 2. Джон Джейкс
письмо от него пришло из какого-то форта в Канзасе. Но мне кажется, что сейчас он где-то недалеко. Он ждал нового назначения. В Вашингтоне я прочитала в одной газете статью о высокопоставленных офицерах – выходцах из Виргинии. Девять из них присоединились к Конфедерации, одиннадцать остались в Союзе. И один из них – дядя Джек.
После завтрака Амбруаз прикатил из леса двуколку Августы, а Чарльз вынес на крыльцо ее саквояж. Пока он ставил саквояж в коляску, миссис Барклай надела желтую плетеную шляпку и завязала ее под подбородком.
– А вы не боитесь ехать дальше в одиночку? – спросил он.
– В этом саквояже пистолет. Я никогда не езжу без него.
Чарльз с радостью воспользовался возможностью взять ее за руку и помог ей сесть в коляску.
– Что ж, капитан, позвольте еще раз поблагодарить вас. Если по долгу службы вы когда-нибудь окажетесь во Фредериксберге, я буду рада вас видеть. Ферма Барклай всего в нескольких милях от города. Вам любой укажет дорогу. – Тут она опомнилась. – Разумеется, вас я тоже приглашаю, лейтенант Пелл.
– О, ну разумеется… я так и понял, – сказал тот, лукаво покосившись на друга.
– До свидания, капитан Мэйн.
– Немного поздновато, но, пожалуйста, зовите меня Чарльзом.
– Тогда и вы называйте меня просто Августой.
– Как-то слишком официально, – широко улыбнулся он. – Знаете, в Вест-Пойнте у нас у всех были прозвища. Что, если я буду называть вас просто Гус?
Он брякнул первое, что пришло в голову, как бывает, когда тебе кажется, что ты придумал что-то очень умное и вполне безобидное. Но Августа вдруг отпрянула, как будто коснулась чего-то горячего:
– Вообще-то, так меня всегда называл брат. Терпеть не могла это имя.
– Почему? Оно вам подходит. Гус может работать на своем поле, а вот Августа… сомневаюсь.
– «Сэр, я согласен, это так…»
– Что-что? – не понял Чарльз, но потом сообразил, что она снова цитирует уже ненавистного ему Поупа.
– «…поэт, как правило, дурак, – продолжала она с очаровательной улыбкой, которая не сулила ничего хорошего, – но сами вы пример: при этом дурак не может быть поэтом»[9]. Прощайте, капитан!
– Эй, постойте! – закричал он, но надежда на извинение погасла в тот же миг, когда коляска тронулась с места.
Августа хлестнула лошадь, и двуколка вылетела со двора, сразу повернув на юг. Стоявший на крыльце фермер подтолкнул жену локтем. Амбруаз подошел к Чарльзу с насмешливой улыбкой на губах:
– Ай-яй-яй, Чарли! Как же это ты так опростоволосился? А ведь у тебя с этой вдовушкой что-то такое намечалось, а? Хотя, конечно, бабенка выглядит не слишком привлекательно, когда вскапывает картофельные грядки или имеет ядовитый язычок или когда ее зовут Гус, если уж на то…
– Да заткнись ты, Амбруаз! Я ее больше никогда не увижу, так что зря стараешься. Она просто не понимает шуток, зато сама за словом в карман не лезет. Как и ее треклятый Поуп. Да ладно, черт с ними с обоими.
Он вскочил на Бедового, откозырял на прощание
Александр Поуп. Дурак и Поэт. Перевод В. А. Гурвича.