Личные истины. Тимофей Артурович Шерудило
личность, – фонарное стекло, через которое изливается свет души; там, где любовь, там всегда общение душ, даже и в объятиях и восторгах; где же нет общения душ – утоление голода тела.
***
Именно преуспевающим и спокойным странам современного мира свойственна острая тоска по тревогам и опасностям. Голод тела утолен, и благополучная часть человечества как никогда прежде жаждет. Это жажда располагать собой, своей верой и своей силой, жажда принимать или отвергать ценности и жажда драться за принятые ценности… Это жажда духовно обнищавших, но еще помнящих о былом богатстве; камень преткновения для мечтающих о сытом покое как о конечной цели человечества: мучительно несчастен человек, которому не за что сражаться, нечего любить и отвергать.
***
Острое чувство пола часто является только признаком общей глубины чувства, вообще глубины дарования. Укажу хотя бы на Достоевского и Вейнингера. Это не оправдание фрейдизма (фрейдизм насквозь болезнен; он ищет истину в бледных тенях и сумерках, любовь же всегда свет; он неприложим к здоровой эротически направленной душевной жизни). Фрейд и его последователи полагают талант проявлением пола, тогда как эротическая жизнь души есть лишь проявление некоего таланта. Когда Сократ говорил: «У меня только одно умение: умение любить», он имел в виду именно то, что в этом его умении заключались и остальные, или, что то же, – что оно и было проявлением всех остальных.
***
Под словом эротика наше время подразумевает утоление телесной жажды. Эротичность стремления к истине и дружбы в расчет не принимается. Не случайно пророк этого столетия не Вейнингер, но Фрейд. Эротика существует и вне жизни пола; жизнь пола есть только одно из проявлений эротики. Это необходимо сказать, хотя бы чтобы вызвать удивление современников.
***
Время высоко воздвигнувшегося чрева судит о высоких вопросах презрительно, и судит о них снизу вверх. И однако, повсюду жажда, повсюду неуспокоенность и желание жизни и ее тревог. Там, где побеждают спокойствие и сытость, народами движет неведомая прежде тоска.
***
Нравственная смерть, как и физическая, всегда рядом, всегда близко. Обостренное чувство близости нравственной гибели называется совестью; острое чувство близости смерти – верой. И однако совесть и вера не означают вечной печали. Вера, напротив, солнечна, хотя это и солнце осеннего дня. Острое чувство опасности вообще не то же, что обездвиживающий ужас, оно только делает ощущения тоньше и слух острее; то же относится к совести и вере. – Именно без веры и совести человек и скрывается в потемках. И животные живут и умирают во мраке, нет спора; но у них нет Бога, а у человека Он есть, хотим мы того или нет. «Это не Теология, это Арифметика».
***
Что лучше: счастие без познания или познание без счастья? Бесполезный вопрос. Мудрость дается печалью и печаль приносит. Поиски же счастья всегда поиски горя. Покоя нет. Нам остается мудрость, потому что она печальна, а в печали всегда растворены счастье