МилЛЕниум. (Повесть о настоящем.) Книга 1. Татьяна Вячеславовна Иванько
блики, то прячущиеся за листочки, то попадающие мне в глаза или на веки, жаркое покрывало под моей спиной, шелестящая листва, перебираемые ласковым ветром, птичьи переговоры и вздохи, аромат разогретой земли и травы, всех этих трав и цветов, слившихся с чудесным ароматом наших вспотевших тел – всё это вместе навсегда слилось в общую возвышенную и прекраснейшую симфонию поцелуев и прикосновений
…Вдруг боль рассекла моё тело, вырывая вскрик из моего горла, отрезвляя на миг, но тут же смешалась со сладостным ощущением соединения и ушла, растворяясь в нём…
…Я услышал, как она вскрикнула, я увидел, как на мгновение расширились её глаза, её зрачки, в которых я видел своё отражение, я понял, что, должно быть, причинил ей боль, и мне самому почти больно, но остановится сейчас… легче убить меня… легче убить нас обоих сейчас, чем остановить…
Всего какие-то мгновения длилось наше соитие и оканчилось яростным, всё затопляющим запредельным и неведомым мне до сих пор ощущением. Это то, что именуют экстаз…
Теперь это совсем не так, как бывало со мной когда-то…
Теперь я не огорчён и не унижен собственным телом, как я чувствовал всегда, во время тех накатывавших на меня непрошено разрядок.
Теперь я вознесён. Я счастлив, я так высоко, как не бывал никогда и не предполагал даже этих высот. Я, кажется, даже закричал… Но со мной ли ты, Лёля?..
Я посмотрел в её лицо, боясь увидеть в нём страх, боль, разочарование и отвращение, сожаление, что подпустила меня так близко… что позволила мне…
Она улыбнулась чуть дрогнувшими губами, красные щёки, красные, опухшие губы, капельки пота на переносице, мокрые ресницы, но между них… между них – свет… он светит прямо в меня, в моё сердце… Лёля…
– Ты… Я… – я не знал, что сказать, что говорят, когда… – Я люблю тебя… – только и мог сказать я, но разве в этих трёх словах выразить то, что я чувствовал сейчас, это так много, так неописуемо, так велико и не похоже ни на что…
Мы смотрели в глаза друг друга.
– Тебе… хорошо? – чуть слышно спросила она.
Хорошо… Какое маленькое слово для описания происходящего, какое бледное и слабое… Я целую её вместо ответа. Её горячие губы, её глаза, с этими длинными щекотными ресницами, влажный лоб, её волосы, такие горячие, завившиеся от пота, в эту жару, её маленькие уши, её шею, длинную с тонкой бьющейся жилкой. Вот оно, эхо сердца, которое я чувствую своей грудью в её груди, оно бьётся с моим в унисон, в один ритм, в один пульс…
…Его невольный вскрик, его наслаждение, стали наградой мне за тот проблеск боли, что пронзила меня на мгновение…
Но когда ночью я не захотела повторить того, что мы сделали днём, он… почти заплакал:
– Прости меня, – он сжался, обняв себя за коленки, спустившись с постели на пол.
Я села рядом на пол, обняла его плечи:
– Ты прости меня…
– Нет, – он замотал головой, – я не должен был… я…
– Не ты, Лёня, мы вместе… – прошептала я, прижимаясь головой к его плечу.
– Нет, я. Мне… Я – мужчина, мог бы и потерпеть.
– Значит