Вариант «И». Владимир Михайлов
вернулся в зал. Когда я попал в поле зрения американца, в глазах его что-то мелькнуло – словно сработал затвор фотокамеры, установленный на выдержку в одну тысячную. Больше ничто на лице не изменилось; надеюсь, что и на моем тоже. Мы направились навстречу друг другу. Я представился:
– Вебер, журнал «Добрососедство», Аугсбург, Бавария. А вы… Минутку… По-моему, мы уже встречались, мистер… э-э?..
Он промедлил на долю секунды больше, чем следовало бы; видимо, у него возникли колебания в выборе своего имени: раз я его помнил, домашняя заготовка, рассчитанная на незнакомого, не годилась. А то имя, которым он назывался тогда, захоти я проверить, могло бы засветить его. В конце концов он решил, видимо, пойти на риск.
– Мистер Вебер, – сказал он весьма дружеским тоном, – моя фамилия Стирлинг, и я смело могу назваться вашим сородичем по газетному племени. Именно поэтому хотелось бы поговорить с вами о деле. Найдется здесь спокойный уголок? Суть в том, что у меня имеется для вас любопытное предложение.
– К сожалению – или к счастью – не могу пожаловаться на недостаток работы.
– О, в этом я более чем уверен. Но выполнение моей просьбы не потребует больших затрат времени – при этом могу обещать: принесет вам немалые выгоды. Теперь и в будущем. Сейчас я прошу только, чтобы вы меня выслушали.
Соглашаясь, я пока что не рисковал ничем. Так, во всяком случае, мне подумалось.
– О’кей, – сказал я. – Пожалуй, вон в том углу нас будут меньше беспокоить.
Указанное мною пространство находилось близ оркестра, затруднявшего подслушивание. Стирлинг оценил мою предусмотрительность и кивнул.
Очень кстати подвернулся официант. С бокалами в руках мы после непродолжительных маневров добрались до выбранного места. Здесь можно было перекинуться словом-другим, не делая тему беседы всеобщим достоянием. Разумеется, тут не хватало условий для серьезного разговора, и самым разумным оказалось бы – назначить время и место настоящей встречи; но похоже, что ему не терпелось добиться полной ясности относительно моего статуса, чтобы уже на ее результатах строить планы дальнейшего общения со мной.
– Как вам нравится сегодняшняя Москва? – спросил Стирлинг таким тоном, словно был полномочным представителем этой страны и этого города, или хотя бы его жителем на протяжении лет этак десяти. Это было, конечно, несколько нахально, но я лишь внутренне усмехнулся.
– Продолжает меняться, – ответил я. – Даже быстрее, чем я ожидал. Но я не уверен – к лучшему ли.
– То есть, вы полагаете, – к худшему?
– Нет. Я ведь сказал: не уверен. Не знаю. Очень давно не бывал здесь. Вот осмотрюсь, тогда смогу сделать какие-то выводы. Но что-то мне, во всяком случае, нравится – если говорить о деталях.
Я провоцировал его на выпад; он воспользовался подставкой.
– Вы уверены, что нравится? – спросил он серьезно. Я столь же серьезно ответил:
– Судите сами. Город строится; и на этот раз, впервые, быть может, за всю свою историю, строится хорошо, на высоком современном уровне. Не думаю, что увиденное мною здесь своей