Анатомия смерти. Владимир Весенний
отдельные фрагменты. Её можно попробовать восстановить. Но на это уйдёт время.
– У нас его нет.
– Тогда не знаю…
– Придумай что-нибудь.
Курбатов посматривал назад. У въезда в город «Ниссан» перестроился на светофоре и ушёл вправо на объездную дорогу.
– Тормози! – скомандовал Курбатов.
Салтыков остановился за автобусной остановкой.
– Куда их повезли? – Курбатов налетел на коротышку, когда тот вышел из машины.
– Не нужно так нервничать! – отступил тот. – Они подождут вас в сторонке от посторонних глаз. Вы же не думаете, что мы всей гурьбой закатимся прямо в руки к омоновцам. Вы получите их, как только мы окажемся на безопасном расстоянии друг от друга. Мирно разойдёмся. Женщина позвонит и сообщит, откуда вы её заберёте. Поверьте, она и ребёнок нам не нужны.
Курбатов скрепя сердце вернулся в машину. Угрюмый Салтыков снялся с места. Сомов, майор из убойного отдела, сообщил по телефону, что он с группой на месте. Ждёт распоряжений.
– Рассредоточьтесь, себя не обнаруживайте. Предположительно два объекта. Выйдут из здания вокзала. Брать только по команде, когда заложники окажутся в безопасности, – распорядился Салтыков.
Юрий Алексеевич припарковал автомобиль на привокзальной площади напротив торговых рядов. Чуть поодаль, припорошённая снежком, стояла машина Курбатова. Следов попыток взлома не наблюдалось.
Они поравнялись с бутиком, где над входом на вывеске значилось «Комиссионный магазин». Внутри помещения, заставленного подержанной техникой, крутились люди Сомова. В тесноте, между узкими рядами с товаром, они вдвоём разглядывали плазменный телевизор. Один чиркнул взглядом по лицам Курбатова и Салтыкова и присел на корточки, продолжая жать на кнопки пульта и разговаривать с продавцом.
Коротышка шагал сзади на некотором отдалении. Внедорожник, из которого он вышел, сдал назад, развернулся и покатил с территории площади. Он исчез из поля зрения Курбатова и Салтыкова.
– Не нравятся мне эти манёвры, – пробормотал Салтыков.
В зале маялись ожиданием поезда несколько человек. Сомов, в болоньевой куртке и спортивной шапочке, разглядывал расписание поездов на стене. Ещё несколько человек дремало в железных креслах, насмерть приваренных к железным перекладинам, чтобы не оторвали.
Огромная белая дворняга с мордой терьера свернулась у ног гражданина в потёртых джинсах и потёртой вельветовой куртке. Гражданин вжал голову в плечи и сидел на месте, под днище которого Курбатов прилепил жвачкой флешку. Максим наклонился и сунул руку под кресло. Собака подняла голову и уши. Её ворчание разбудило мужчину. С пьяным недоумением он посмотрел на человека, что наклонился к нему.
– Скинемся?! – оживился «потёртый».
– Спи, спи, – успокоил его Курбатов.
Он нащупал гладкий корпус флешки и оторвал её от жвачки.
– Гомосеки проклятые! – обозлился гражданин. Глаза его блестели благородным гневом. – Всё заполонили!
Коротышка,