Россия и движущие силы истории. Книга 2. Цивилизация психологической войны. Вячеслав Навроцкий
идейно-политической борьбы. Соответственно им, по чисто идеологическим соображениям, крайне сложно признать научную ценность методологических поисков, предпринимаемых по другую сторону „берлинской стены“, разделяющей французских историков Революции. Имеющиеся же у них возможности вполне позволяют им скомпрометировать в научном плане любую подобную инициативу…» (Чудинов 1999).
Очевидно, что проблема, затронутая в этом отрывке Алексеем Чудиновым, касается всей сферы общественных наук, поскольку вся эта сфера идеологизирована (и было бы странно, если бы было иначе). Что касается французской историографии, то многие, если не большинство, из французских историков были и являются масонами, и это не может не накладывать отпечаток на их научную деятельность. Хотя французские «вольные каменщики» в прошлом неоднократно и с гордостью заявляли о причастности своего ордена к революции21, их нынешние руководители не заинтересованы в глубоком анализе деятельности ордена, даже если речь идет о периоде двухвековой давности.
Об этом можно судить, в том числе, по вышеупомянутой монографии Даниэля Лигу «Масонство и Французская революция» (1989). Произведенная в этой работе частичная «реабилитация» Барруэля вовсе не говорит о том, что Лигу изменил свои взгляды по рассматриваемому вопросу. Скорее, это хитрый ход, имеющий целью сохранение прежней позиции. Дело в том, что та часть «Мемуаров» Баррюэля, которая посвящена иллюминатам, находится в противоречии с его общей концепцией, как она сформулирована в начале его труда. «Мемуары к истории якобинства» в оригинальном английском издании состоят из четырех томов: первый том посвящен «философам», второй – масонству, третий и часть четвертого – баварским иллюминатам. И если в первых двух томах Баррюэль доказывает, что революцию подготовили «философы» и масоны (в том числе «шотландские» и розенкрейцерские ложи), то в последних двух томах он переносит всю тяжесть обвинения на иллюминатов, которых он представляет как тайное общество, захватившее контроль над германским и французским масонством. В итоге весь труд Баррюэля производит противоречивое впечатление, что было замечено уже его современниками, прежде всего Жозефом де Местром. Духовный отец континентальной Контрреволюции утверждал, что труд Баррюэля великолепен в деталях, но ошибочен в целом (Riquet 1989, Jones 2008). То же самое утверждает в своем предисловии к современному изданию книги Баррюэля известный философ и теолог Стэнли Яки (Stanley L. Jaki) (Barrruel 1995, p. XXII). С этим мнением согласен и Джонс, который замечает, что в «Мемуарах» Баррюэля целое меньше составляющих его частей (Jones 2008, p. 545). Джонс пишет, что, выставляя баварский «иллюминизм» в качестве главной силы, подготовившей революцию во Франции, Баррюэль уводит в тень масонство – а, следовательно, и Англию, которая насаждала масонство во Франции. С учетом этого замечания «прозрение» Лигу предстает совсем в ином свете.
Ангажированность
В годы Третьей республики, «когда принципы 1789 г. стали неотъемлемой частью государственной идеологии, французское масонство официально объявило себя инициатором, духовным вдохновителем и руководителем Революции XVIII в. Так, 23 апреля 1883 г. проходивший в Нанте съезд представителей лож Западной Франции провозгласил: „С 1772 по 1789 г. масонство готовило Великую революцию, которой предстояло изменить облик мира. Тем самым франкмасоны воплотили в жизнь идеи, воспринятые ими в ложах“» (Чудинов 1999). Признания масонских руководителей о решающей роли масонства во французской революции приводятся также в книгах Селянинова (1911), Маркова (2002) и других авторов «разоблачительного» направления.