Это Америка. Владимир Голяховский
для русских иммигрантов в Беэр-Шеве.
Маруся и Роза уже успели перенести тело Михаила с пола на топчан и теперь стояли возле покойника. Маруся гладила лицо мужа, вглядывалась в него, лила слезы и тяжело и горько вздыхала, Роза всхлипывала в платок. Пришедших они даже не заметили. Яша встал у дверей и тихо сказал раввину:
– Ребе, я сам видел – вот сейчас был жив, и вот сейчас сразу помер.
Раввин забрал бороду в кулак, вырвал волос и повторил, как эхо:
– Ай, ай, вот сейчас был жив, и вот сейчас помер… – И оба стали качаться, тихо бормоча молитвы. Женщины глянули в их сторону с безразличием и отчаянием. Раввин костлявым пальцем ткнул в них, сказал Яше:
– А почему женщины не сидят на полу с распущенными волосами? Еврейским женщинам после смерти мужа полагается сидеть на полу, оплакивать и молиться.
– Ребе, они из Саранска, они не знают обычаев, – тихо объяснил Яша.
– Так-так… из Саранска? Они что – гойки?[36]
– Гойки, жена русская, дочка русская по матери.
– Ай-ай, гойки и не знают обычаев… – и раввин опять закачался в молитве.
Яша встал перед ним, загородил от женщин и прошептал на ухо:
– Ребе, можно я скажу что-то? Надо подумать о захоронении тела. Они бедные, они только что приехали.
– Да, да, да, он умер, значит, его надо хоронить… Да, да… Надо о кадише[37] подумать, надо набрать десять евреев для кадиша.
Яша опять шепнул:
– Ребе, я наберу десять евреев, и мы сделаем шиву[38]. Но надо поговорить с женщинами. Они не знают еврейских обычаев.
Раввин вдруг воскликнул:
– Как, они не знают еврейских обычаев?!
– Я же сказал, они гойки, ничего не знают, и они в горе. Надо сказать им про похороны.
Раввин стал быстро-быстро дергать бороду:
– Ай, ай… Но я не могу говорить с гойками, мне нельзя по нашим законам. Вы и поговорите. Похороны надо делать завтра. Ай, ай, какое горе!.. Кто бы мог подумать? Вот сейчас был жив и вот сейчас умер… Поговорите с женщинами, скажите, что похороним за счет синагоги.
Яша подошел к женщинам и заговорил:
– Он сказал, что похороны надо устраивать завтра.
Маруся вздрогнула, посмотрела на него мутными глазами, полными слез:
– Почему завтра? Я хочу побыть с моим Мишей подольше, двадцать пять лет прожили душа в душу… В России всех три дня дома держат, а вы говорите завтра.
– Так в России три дня держат, а по еврейским законам надо завтра, до шабата.
– Какого еще шабата? – недовольно вступила в разговор Роза.
– До субботы, в субботу евреям нельзя ничего делать, надо только молиться.
– Господи, опять молиться?..
– И на кладбище должны быть только мужчины, надо набрать десять мужчин.
– Как так, почему только мужчины? – поразилась Маруся. – А мы с дочерью?
– Послушайте, по еврейским законам на кладбище должны быть только мужчины. Зато вам это ничего не будет стоить, синагога возьмет на себя все расходы. Послушайте, он же еврей, и его надо хоронить
Гойка
Кадиш – специальная молитва над покойником, ее должны три дня читать десять мужчин.
Шива – семидневный траур после погребения.