Такие сложные простые истины. Елена Николаевна Чутская
Но Леонид Аристархович поудобнее уселся на диване и уже был готов слушать.
– Позвольте, угадаю… Неужели такая интересная женщина и одна?
Я только кивнула головой.
– Даже друга нет?
– Это, смотря что, вы имеете в виду.
– Ну, конечно, любовь я имею в виду, – удивленно пояснил дед.
– Любовь…, – я задумалась. – Знаете, Леонид Аристархович, с другом проще как-то и без любви. Любовь здесь мешать только будет.
– Понимаю, понимаю вас. Раньше говорили, для здоровья…
– Да, наверное, и сейчас говорят.
– Нет, сейчас все смакуют это новое и доступное слово «секс». Заниматься любовью перестали, теперь занимаются сексом, как йогой.
– А вы откуда знаете? – я невольно улыбнулся. Занятный получался у меня разговор с седым мужчиной в инвалидном кресле.
– Да вот стараюсь от жизни не отстать, телевидение вечерами смотрю. Знаете ли, немного, по полчаса, чтобы совсем не рехнуться от новой жизни. Так там только про секс и говорят, причем открытым текстом. В наше время такого не было. Скромнее люди себя вели, уважали и себя, и окружающих. Несчастный Фрейд! Он, я думаю, даже и не предполагал, что его идеи так широко развернутся.
– А мне кажется, что и это скоро всем наскучит.
– Правильно вы говорите! Наскучит, ещё как наскучит! Ведь то, что доступно, всю свою прелесть и теряет. А любовь она вечна… Она никогда не наскучит…
Дед как-то сник, потух и замолчал буквально на несколько секунд. Но снова встрепенулся, заулыбался и подвёл итог нашей приватной беседе.
– Ничего, ничего, вы-то ещё молоды! Какие ваши годы! Встретится ещё хороший человек, обязательно встретится!
– Вы сегодня перед обедом про какую-то Любушку хотели мне рассказать, -
напомнила я и опять полезла не в своё дело. – Это кто?
– Как кто? – удивился дед. – Любомира Кнежич. Любовь всей моей жизни!
– А где она теперь? – надо было, конечно, остановиться…
– Где-то здесь, в этих местах, жили мы тогда в Голицыно. Хоронили её без
меня, меня-то здесь уже не было тогда, бросился в бега…
Леонид Аристархович поманил меня пальцем, я, сколько могла, наклонилась к нему из своего кресла поближе. Даже Митюша, сонно дремавшая в полглаза, навострила уши.
– Я ведь, Елена Алексеевна, из-за неё, из-за Любушки моей, человека убил…, – сказал дед шепотом и подмигнул мне правым глазом. – Только вы никому, ей-ей…
На мгновение я потеряла дар речи. Вот это я попала! С одной стороны и жутко, а с другой – ерунда какая-то, смеётся надо мной старик, не иначе! Нормальный человек не станет такое рассказывать едва знакомой женщине, даже если она и хорошая душевная собеседница. Не станет. Если только он был уверен, что я не представляю для него никакой угрозы, и в полицию сразу не побегу. Да, нет же! Бред какой-то! Приснилось что-то старику, а я сразу и поверила. Всё-таки со здоровьем у него, видимо, не всё в порядке.
– А давайте мы с вами, Леонид Аристархович, выпьем положенные пилюли