Александр I = старец Фёдор Кузьмич?. Г. Василич
привязанности к вам покойного моего брата, ни минут, проведенных мною самим с вами, и что мне всегда приятно будет возобновить вам уверения в искреннем моем уважении».
В то время, когда схоронили Александра, его вдова, императрица Елизавета Алексеевна, еще находилась в Таганроге, она чувствовала себя все хуже и хуже. Несомненно, что на нее резко повлияла смерть Александра, с которым у нее наладились было уже отношения во время пребывания в Таганроге; такой удар перенести было нелегко – и она его не перенесла.
12 апреля Волконский пишет императору Николаю из Таганрога следующее: «Долгом почитаю вашему императорскому величеству всеподданнейше донести, что слабость здоровья вдовствующей государыни императрицы Елизаветы Алексеевны вновь увеличивается. Сверх того, ее императорское величество чувствует в груди иногда сильное удушье, которое мешает даже говорить, и сама изъявила г-ну Стоффрегену опасение водяной болезни в груди. Хотя г-н Стоффреген не уверен, что таковая болезнь существует, но начинает, однако, сильно беспокоиться, предложил ее величеству лекарства для предупреждения оной и надеется, что предполагаемое путешествие может отвратить сию болезнь.
В прошедшую субботу, 10 числа, государыне императрице угодно было повелеть переставить походную церковь в ту комнату, где покойный государь император скончался; может легко быть, что воспоминание горестного происшествия производит сие действие над ее величеством. Не менее того не могу скрыть пред вашим императорским величеством крайнего опасения худых от сего последствий».
21 апреля Елизавета Алексеевна выехала из Таганрога, она направилась в Петербург на Харьков, Калугу. Здесь должно было состояться у нее свидание с императрицею Марией Федоровной, выехавшей к ней навстречу из Петербурга.
Слабость Елизаветы Алексеевны все увеличивалась и скоро дошла до того, что она могла с трудом лишь говорить. Волконский в письме к Вилламову, сопровождавшему императрицу Марию Федоровну, просил ее предупредить, что положение императрицы Елизаветы Алексеевны становится все хуже, «оно так худо, что ее величество найдет ужаснейшую в ней перемену. Не могу описать вам, милостивый государь, всех беспокойств моих насчет здоровья ее императорского величества во время путешествия и беспрестанно молю Бога, чтобы сподобил благополучно доехать до Калуги».
3 мая прибыли на ночлег в Белев, уездный город Тульской губернии, крайняя слабость препятствовала ей продолжать путь. Императрица Мария Федоровна была уже в Калуге, но по письму Волконского выехала немедленно в Белев, как того желала Елизавета Алексеевна. А уже 4 мая в шестом часу утра камер-юнгфера застала императрицу мертвой. Таким образом, Мария Федоровна уже прибыла в 10 часов утра только к панихиде по умершей невестке.
Граф Бенкендорф в своих записках так характеризует покойную императрицу: «Прекрасная собою, любезная, умная, Елизавета Алексеевна показала большую твердость духа в ту эпоху, когда