Жизнь наградила меня. Людмила Штерн
с палкой и пью как сапожник. Какая она умница, что бросила меня к чертям собачьим».
Круг маминых друзей, поклонников и приятелей был необъятен. Мама дружила с Виктором Шкловским, Романом Якобсоном, Борисом Эйхенбаумом, Алексеем (Люсей) Каплером, Ольгой Берггольц, Михаилом Слонимским, Вениамином Кавериным и другими, теперь уже ставшими легендарными людьми.
О встречах с некоторыми из них мама, в возрасте 90 лет, написала книгу «Пока нас помнят». Вот некоторые из ее удивительных знакомств.
Шкловский и Якобсон
Виктор Шкловский был ее добрым другом и даже наставником. Он познакомил маму с Горьким довольно странным образом (о чем позже), ввел в круг Ахматовой, приводил в гости к Брикам.
А с Романом Якобсоном, великим лингвистом, у мамы были даже романтические отношения.
Я нашла в мамином архиве посвященный ей рукописный сонет Романа Якобсона:
До тонких нег, в объятьях дев мы падки,
Страстей аллюр, как морза звадовский, борз,
И тороплив я теребил твой торс,
Торс – бумеранг, стан тонкий акробатки.
И встречи губ, что нестерпимо кратки,
Пьянят слюной слащавою, как морс.
Твоя любовь – отменный tour de force,
Я побежден, положен на лопатки.
Но длить в тома томительно сонет,
Шальной узор ажурного антракта
Не натянуть на пальцы долгих лет.
К привычному меня не тянет как-то,
Не заключим «топорного» контракта,
Поверь, милей отдельный кабинет.
Мамин отец и отец Якобсона, оба родом из Двинска, дружили с детства. И когда выросли, то вместе с женами и детьми снимали дачу. Мама познакомилась с Романом, когда ей было 7 лет, Роме – 11, а его брату Сереже – 8.
Мне запомнился ее рассказ о Якобсоне.
1920 год. Мама – студентка Школы Русской Драмы и участвует в спектакле в Александрийском театре. Как-то однажды возвращается домой после полуночи. Ее встречает в дверях соседка:
– Тебе много раз звонил Роман Якобсон. Он на Варшавском вокзале, не расслышала, в каком вагоне… Утром их вагон прицепят к поезду… Он уезжает за границу…
Мама бросилась вниз по лестнице. Проливной дождь, неосвещенные улицы, редкие тусклые фонари. От ее дома до Варшавского вокзала примерно четыре километра. Мама бежала весь этот путь, хлюпая по лужам, промокшая до нитки. На вокзале металась по платформам. Где он? В каком вагоне? Наконец какой-то железнодорожник показал на отдельно стоящий, едва освещенный вагон: «Кажется, этот». В вагоне сидело всего несколько человек и среди них – Якобсон. Он уговаривал маму ехать с ним… сегодня, сейчас, сразу… Мама растерялась. Бросить всё – учебу, работу, театр… С собой никаких документов…
– Нет, Роман, это невозможно… – А сама плачет, не может остановиться…
– Мы поженимся, как только пересечем границу. И я обещал твоему отцу, что вывезу тебя отсюда.