Эта короткая жизнь. Николай Вавилов и его время. Семен Ефимович Резник
– “Ах, Николай Иванович, у нас большое горе: брат болеет сыпным тифом – боимся за его жизнь”. Николай Иванович произнес несколько слов утешения и ушел. А на следующее утро, придя в библиотеку, поставил передо мной большой жбан. “Это молоко ддя вашего больного брата. Ему будет полезно”. Я растрогалась до слез, время было голодное, и подкрепить больного таким деликатесом, как молоко, являлось почти невозможным»[121].
Весной 1919 года началось наступление с востока армии Колчака. С юга надвигалась добровольческая армия Деникина. В Саратове они должны были соединиться для совместного удара. 19 апреля в городе было объявлено осадное положение. Началось строительство оборонительных сооружений.
Со стороны белых успешно действовала Кавказская армия генерала Врангеля, в августе ее передовые части вышли на рубежи в 50 километрах от Саратова.
Владимирский был мобилизован в Красную армию. Он вспоминал, как его часть рыла окопы на окраине города, сооружала блиндажи и пулеметные гнезда. На подмогу прислали студентов и преподавателей, но отстоять город власти не надеялись, начали эвакуацию советских учреждений. Красные отразили наступление, осадное положение отменили. Но многократно участились кражи, ограбления, бандитские нападения. В окрестностях появились банды зеленых.
«Официальным лицам, – вспоминала Э.Э.Аникина, – получать нашу заработную плату и привозить ее из Саратова на хутор было опасно. Частенько ее доставка падала на мою долю. Я брала с собой маленькую Верочку – дочку юриста Чумаевского, и мы на простой телеге, покрытой по сену дерюгой, совершали путешествие к Опокову с деньгами. Однажды мы попались. Рожь в тот год была высокой, скрывала человека. Трусит потихоньку наша рыжая, и вдруг с обеих сторон сначала блеснули в воздухе штыки, затем раздвинулась стена ржи, и быстрыми шагами к нам подошли четверо в серых шинелях. Пачки кредиток были закутаны в старый жакет, на котором я сидела. Солдаты меня обыскали и потребовали сойти с телеги, но я отказалась, чтобы не испугать девочку. К счастью, сзади подъехала семья, возвращавшаяся с базара, и отвлекла их внимание. Потихоньку подергав вожжи, я тронула лошадь, а затем во весь дух пустила ее под горку. Пока солдаты очищали крестьянскую телегу от остатков съестного, мы с девочкой уже были на хуторе. Тем же вечером Николай Иванович узнал о грабеже на тракте, попенял меня за то, что я не отдала денег, подвергая нас обеих опасности, и просил таких дел впредь не повторять»[122].
В условиях, когда почти ежедневно перед многими стоял вопрос жизни и смерти, Вавилов со своими ученицами выполнил работы, определившие всё его будущее. И многих из них – тоже.
Пилюгина вспоминала, а М.В.Владимирский записал: «В 1920 году, когда я работала на опытной станции, Николай Иванович несколько раз приезжал со студентами, водил их по делянкам, рассказывал о проводимых опытах. А потом был подан “роскошный” обед, и Николай Иванович вместе со всеми ел чечевичную похлебку с суррогатным хлебом и пил морковный чай. Он был весел,
Цит. по: Хрулёва А.В., рукопись. Копия в архиве автора.
Рядом с H.И.Вавиловым. С. 47–48.