Хрясь и в суп. Дарья Лисица
– то нет…
– Так и сказала? – спросила апатично Аркадия, держа горячую руку Славика.
– Так и сказала… А что уж тут, – дядя Миша вздохнул. – Она директор, ей виднее…
– Деньги будут. Не беспокойтесь.
– Да что ж ты, украдешь их, что ли? – усмехнулся сторож печально. – Эх ты, малышка, ничего еще не смыслишь…
Но Аркадия все смыслила.
Ночью, сославшись на усталость, она якобы побрела к себе в комнату, но, невероятным усилием воли нашла кабинет директрисы и, открыв, – его обычно никто и не запирал, считали, мол, слепым и глухонемым и в голову не придет воровать, – ворвалась туда.
Девочку не раз вызывали к директрисе, поэтому она знала, где сейф – слух у нее тоже был хороший. Да и клала она однажды в огромный металлический ящик, стоявший как раз на солнце, стащенный паек из столовой. Сейф запирался только обыкновенной щеколдой, так как никому было невдомёк, что и слепых с глухонемыми можно разозлить и толкнуть на дело против Господа.
Аркадия в ту ночь была как под гипнозом. Нащупав в сейфе толстый пакет, она достала его и, прощупав, поняла, что цель в ее руках. Она достигнута и можно убегать.
Однако, когда Аркадия на следующее утро явилась к комнате Славика, с пакетом, заткнутым за пояс и прикрытым объемной кофтой, она наткнулась на дядю Мишу, запах которого она не перепутает ни с чьим другим.
Он – то ей и сообщил:
– Помер Славик… все, отмучился…
– Нет… как же…
Девочка прижала руки к боку, где тут же стала такой тяжелой и враз ненужной пачка денег. Дядя Миша заметил это, – и возможно даже догадался обо всем, – но промолчал.
– Отмучился все, – повторил он, услышав всхлип девочки. – Ночью сегодня и умер. Почти что сразу после того, как ты спать пошла… Видать, ждал, чтобы тебя не расстраивать…
– Замолчите! Замолкните! Ничего не говорите!
День кончился, наступила ночь, но и она прошла. Славика не было. Он не пришел за ней. Не увел на чердак, не поговорил о какой-нибудь ерунде… Ничего. Пустота. Абсолютная пустота. Аркадия понимала, что даже не видела парня, но он тоже ее не видел…
И вдруг задалась вопросом: «А видит ли сейчас ее Славик? А может ли посмотреть, какая она? А что если она ему больше не нравится? Что если он увидит, какая она уродина и лишь обрадуется, что умер, не видя при жизни такого убожества?!».
От этого она еще больше расплакалась, но и тут ей помогли. Дядя Миша, тот самый сторож, когда – то, в какой – то день, пришел и, принеся девочке свежий пирожок с клубникой и сливового киселя, сказал:
– Помянуть надобно…
И после этого Аркадия впервые в жизни услышала запах спирта и попробовала кисель и съела булочку с клубникой.
– А ведь Славка про тебя только хорошее болтал, – почти не выпив, говорил весь вечер, повторяясь, дядя Миша. – Придет, бывало, утром, за что – то берется, а все о тебе лопочет… Мол, какая хорошая девчонка, подружка… А буквально за пару дней до хвори знаешь, что спросил?
– Что? – со слезами, спросила Аркадия, запивая