Хрясь и в суп. Дарья Лисица
Мишу – всех и все увижу! ». И сказала, что согласна.
В кротчайшие сроки подготовка и сама операция – на все три месяца и колоссальные вложения родителей. Им даже пришлось отказать ради еще одной зрячей дочери своей младшей в покупке нового смартфона, который, они не спорили, та заслужила. Но им пришлось сказать нет, чтобы наконец – то снять с себя петлю и освободиться. Уже навсегда.
И действительно, операция оказалась более чем успешной. Аркадия стала видеть. За полгода зрение улучшилось настолько, что даже родители удивились: как так быстро? У девочки осталась дальнозоркость, но очки это быстро исправили и Аркадия превратилась из инвалида в полноценного индивида общества.
И первое, что попросила девочка после того, как выписали из больницы, это поехать к Славику.
Родителям пришлось долго объяснять, кто это такой и куда ехать, но они исполнили просьбу дочки и поехали снова в тот интернат. Аркадия не обратила внимания, как выглядит ни местность, ни сам интернат, где она провела два года. Ее волновала могила того, кого на до сих пор любила.
Но сторожа дяди Миши уже не было.
– Помер, – сказал молодой охранник, сидевший в небольшой будке. – Еще год назад. Как похоронил сына, так и помер.
– Как?! – изумилась Аркадия. – Нет! Он же был врачом! Сын…
– Говорят, разбился на машине. А большего не ведаю. Говорят, значит, не безосновательно.
– А вы не знаете, тут был мальчик, Славик? – спросила в отчаянии Аркадия. – Тут где – то есть кладбище?
– А он был воспитанником тут? – охранник кивнул на интернат, возвышающийся своей черной массой над девочкой.
– Да.
– Всех, кто умер тут, – он кивнул на здание, – не хоронят. Негде. Родичей нет, хоронить негде тоже. Вот и кремируют.
– Что делают? – не поняла Аркадия.
– Сжигают тела умерших, – пояснил охранник. – А прах развеивают над озером. Тут недалеко, в лесу. Но там сейчас болото. Лучше туда не соваться.
Но Аркадии было плевать. Она побежала туда, куда указала рука охранника, и вскоре оказалась у того самого болота. Оно было огромным, давно зацветшим зеленым ковром. Но тут пахло лилиями и черемухой, что было странно для подобного места. Солнечные лучи скользили по мху и н сверкал в лучах полуденного светила, деревья хранили молчание: ни единый листочек не смел шелохнуться. Птицы не пели, животные не бродили. Никто не смел нарушить царственную тишину. Никто не имел право на то.
Спустившись к кромке зацветшей воды, Аркадия села на мох и, поджав ноги, посмотрела на этот покой и поняла: если дух Славика где – то тут, то ему должно нравится. Он любил все одухотворённое. А все это место было просто благословлено самим Господом на вечный покой. На вечную тишину.
«Я оставляю тебя тут, – мыслила тогда Аркадия, прощаясь с прошлым, которое, по сути, и так отняли, даже еще раньше, чем она думала. – Спи тут спокойно. Но напоследок я лишь спрошу тебя…», Аркадия встала на ноги и уже вслух спросила:
– …услышал ли Господь твои молитвы?
Ответом