…И было детство. Екатерина Юдкевич
в городе, все ее прогулки заканчивались лаврским парком. Пару раз она, вместе с Аннушкой, гостила у какой-то Аннушкиной знакомой в деревне под Псковом, но это было давно. Теперь же Саша сможет рассказать Яне про настоящие приключения и, предвкушая необычайные события, она даже решила вести дневник. Страшный шторм должен был стать началом захватывающей повести, и Сашенька, засунув руку под подушку, вытащила помятую тетрадь.
– Саша, Саша, ты еще не встала, а там такое! – на пороге стоял раскрасневшийся, запыхавшийся Ваня. – Андрей с Витей решили все, как у взрослых, организовать. Витя для нас теперь как Игорь Сергеевич для них, понимаешь? Он распределит наши обязанности, идем скорее, – тараторил он.
Сашеньке очень не хотелось вылезать из-под теплого одеяла, но что поделаешь, вместе, значит, вместе. Через пару минут они уже сидели на маленькой металлической лесенке, ведущей на чердак, и горячо обсуждали предстоящую жизнь.
А у взрослых тоже шло свое обсуждение, и Верочка с Ниной Николаевной, готовя завтрак, старались меньше греметь кастрюлями, чтобы лучше слышать слова Игоря Сергеевича. Игорь Сергеевич стоял в дверном проеме кухни, слегка упираясь правым плечом в массивную кирпичную арку, и нетерпеливо ерошил рукой волнистые седые волосы.
– Нам всем необходимо успокоиться, понять, наконец, что могло быть… гораздо хуже, – он понизил голос и бросил быстрый, взволнованный взгляд на Нину. – Я хочу сказать, что до сих пор ни у кого из нас не было случая доказать свою веру, не словами, на деле понять, что мы можем. С нами обошлись по-Божески: у нас есть крыша над головой, продукты, работа, о которой в наши дни можно только мечтать, – он подошел к Артемьичу и тот согласно кивнул головой. – В ГУЛАГах в недавнее время было гораздо хуже; вот, кому необходимо освежить в памяти, Артемьич расскажет. Мы сейчас распределили обязанности, у нас много работы в скитах, к тому же, необходимо обустраивать быт, так что времени на переживания нет, – он опять посмотрел на Нину, глаза его на миг стали грустными, но он взял себя в руки и произнес решительно: – Мы должны помнить, что батюшке и Арсению гораздо тяжелее, чем нам. Батюшка научил нас молитве, мы не должны забывать… что мы – христиане, – в этот момент он столкнулся с насмешливым взглядом Любаши и с досадой отвел глаза. – Я вас никого ни к чему не призываю, но я хочу, чтобы все мы держались вместе, иначе не выжить!
Игорь Сергеевич замолчал, и молчали все. Было слышно, как за окном тает снег, и тяжелые капли барабанят по уцелевшим металлическим карнизам. Солнечный луч, пробившись через грязные оконные стекла, заиграл на лицах людей, и многие вздохнули с облегчением.
– Мы распределили обязанности, – тихо продолжил Игорь Сергеевич. – Костя, конечно, должен вести уроки у наших детей, но так как мужские руки сейчас просто необходимы, а Костины – тем более, – профессор с улыбкой посмотрел на сразу выпрямившегося Казимирова, – детьми будет заниматься Люба. Я думаю, у нее хватит знаний, а главное, доброты, – он сделал упор на этом слове, – помочь детям адаптироваться в непростой ситуации.