Из свитков Клио. Дмитрий Валентинович Амурский
вспучилась от дождей и затопила все окрестные поля. Тьепидо – по-местному означает «теплая». Энцо вдруг вспомнил о словах вещуньи «Бойся тёплой воды» и помрачнел.
Возле разлившейся реки строй имперских рыцарей и разорвался. Организованный отход превратился в беспорядочное бегство. На всём протяжении Эмилиевой дороги от Тьепидо до самых городских ворот Модены завязались беспорядочные стычки отдельных воинов. Энцо сражался, как лев. Он отбивался от наседающих болонцев до самого Сан-Ладзаро, предместья Модены. А когда уже можно было различить вдалеке городские ворота, рыцарь с золотыми львами на синем щите выбил Энцо из седла. Вместе с командиром в плен попали четыре сотни конных и более тысячи пеших.
Любимого бастарда императора сначала заточили в замке Кастельфранко, затем перевели в башню напротив приходской церкви в Анцоле. А в конце августа самых важных пленников во главе с Энцо в золотых цепях провели по улицам Болоньи, а потом заточили в новом дворце, что был недавно пристроен за палаццо дель Подеста.
На следующий день после того, как сын Фридриха II оказался в Болонье, подеста Филиппо дельи Угони созвал Городской совет. Магистраты совещались весь день и постановили: важного пленника никогда не освобождать, а держать его в плену за счёт муниципалитета до самой смерти.
Император сначала угрожал болонцам, обещая сровнять их город с землёй и предать всех жителей лютой смерти, если они не отпустят Энцо. Потом Фридрих пытался выкупить любимого сына и предлагал Болонье серебряную цепь, равную по длине городским стенам. Но всё было напрасно. Болонцы так гордились своим пленником, и так боялись, что, отпустив его, только раззадорят своего смертельного врага, что на все предложения императора отвечали неименным отказом. Не сумев вызволить Энцо, Фридрих вскоре занедужил и отошёл от дел. В следующем году он скончался.
Однажды Энцо, который томился в неволе уже второй десяток лет, заметил из окна своей темницы симпатичную девушку. Юная стройная крестьянка с волосами цвета спелой пшеницы спешила на рынок, сжимая в руке корзинку. От её летящей походки у Энцо перехватило дыхание.
На следующий день, когда узника навестил Пьетро Азинелли, знатный болонец, прекрасная незнакомка вновь показалась на улице.
– Друг Пьетро! Спасай моё сердце, пронзённое стрелой Амура! Разузнай, кто эта крестьянка!
Лючия Виадагола, услышав, кто проявил к ней интерес, сразу же затрепетала от волнения. Король Энцо! Пусть даже заключённый в темницу, он всё равно оставался королём, сыном самого императора! Ну как бы она не проявила к нему снисходительности! Да на её месте почти любая знатная дама сделала бы то же самое! Даже побледневший и погрузневший после долгого заключения Энцо оставался кумиром местных жительниц.
По иронии судьбы потомки императорского бастарда и простой крестьянки через сто с лишним лет стали властителями Болоньи и правили городом с небольшими перерывами на протяжении всего XV века.
На верхушке огромной каменной башни, поднимающейся