Вороний Жрец. Варг Михайличенко
и трапезничать за столь древними книгами, скажете вы. И я так скажу! А вот профессор Бобровский так явно не скажет. Но не будем его осуждать.
Итак, рыжие волосы завязаны в короткий хвост, а борода расчесана руками. Осталось только нацепить пенсне и можно начинать! Закладки в книге не было, но Александр Николаевич без труда нашел нужную страницу. Запомнилась. А запомнилась она, по всей видимости, маленькой вложенной фотографией, о которой я недавно умолчал. Ну а теперь не умалчиваю и описываю: на некоем прямоугольном камне высечены руны. Фото черно-белое, подмечу.
– Ага… – хмыкнул профессор, хлебнув чай.
Руны. Они кажутся одновременно и таинственно-притягивающими, и таинственно-пугающими. И ведь неспроста! Это язык, на котором перестали писать десять веков назад. Это магия, которой перестали пользоваться пять веков назад. Но не буду делать вид, будто я знаю слишком много.
Скоро бутерброды таинственно исчезли, как и оговоренная яичница. Бобровский перестал есть и начал рыться в портфеле, что был у него в ногах. А вот и цель его поисков – визитка! Та самая визитка, что дал ему тот старик. Как же его звали…
«Виктор Храфнас» говорила визитка. Действительно, такое тяжеловато запомнить! Под этим самым именем был номер телефона. Мобильник в руках Бобровского, и номер уже вбит. Гудки.
– Слушаю.
– Здравствуйте, господин Храфнас. Это я, Александр Бобровский, звоню вам по поводу книги.
– Добрый день! Да-да, книга, как она вам?
– Книга занимательна. Если честно, она меня очень заинтересовала. Послушайте, если вы не против, я хотел бы встретиться с вами и обсудить ее.
– Разумеется, дорогой мой, разумеется! Приезжайте.
– А где вы проживаете?
– Адрес на обратной стороне визитки, дорогой мой, – Александр Николаевич перевернул визитку.
– Ах да, простите, не заметил.
– Ничего страшного. Дорогой мой, вы желаете встретиться прямо сейчас?
– Да, желательно сейчас.
– Ну вот и хорошо! Кроме того, я и сам хотел бы видеть вас. Ну что ж, ожидаю, – снова гудки. Виктор повесил трубку.
Профессор Бобровский не заставлял старика ждать ни минуты – он уже спешил умыться. Даже визит в ванную занял не больше девяти минут! Видимо, профессору не терпится обсудить фолиант. И вот, не успел я этого сказать, как он успел одеться! Быстро, однако. Очень быстро.
– Так, портфель… – произнес он, поднимая оный с полу.
Первым делом из портфеля были разгружены все бумаги, с которыми работал профессор. Собственно, читаемые лекции, какие-то бухгалтерские глупости, Старшая Эдда… А нет, замялся. Выкладывать ли? Если верить Свириденко, именно Сэмунд Мудрый собрал ее песни и впервые записал. Может пригодиться.
На Эдду была старательно погружена записная книжка и, наконец, «Писаніе Сэмунда Мудраго. Доводы за и противъ». Теперь можно выходить. Бобровский