Моя Наша жизнь. Нина Фонштейн
полная невежда, когда речь шла о пошлых обозначениях сексуального поведения. В частности, я еще несколько лет не знала двойного смысла слова «давать» и терпеть его не могу по сю пору.
Случилось, что старательное выполнение задания нашей многотиражки (я не переставала сотрудничать со «Сталью») значительно обогатило мой словарный запас. Как-то мне поручили написать фельетон про порчу студентами институтского имущества, и я неутомимо ходила из аудитории в аудиторию, удивляясь терпению, с которым студенты выцарапывали довольно длинные изречения на скорбно терпящих партах. Тут были и «Здесь было безжалостно убито время», «Начну новую жизнь в новом году», «Лучше всего у меня получается ничего не делать».
Осуждающий фельетон я написала, процитировав некоторые перлы, вроде «Здесь Фима протирал штаны», «Умный в гору не пойдет», «Кто не был студентом, тому не понять, как хочется кушать, как хочется спать»… Герман был доволен.
Вскоре состоялось заседание редколлегии «За металл». На предыдущем обсуждался срыв номера по вине Юры Беленького, официального редактора, ответственного как раз за сбор материала. После его основательной и суровой «проработки» в прошлый раз, теперь материала было предостаточно и в срок. Довольная, я прокомментировала:
– С Юрой получилось, как в том изречении, что я видела вырезанным на парте: его любовь без палки не загорается.
Я искренне думала про стимулирующее наказание в виде битья палкой. В аудитории я была единственной девицей. По тому, как до синевы покраснело лицо Бори Мастрюкова, тогда аспиранта и нашего куратора от партбюро, и как, переглянувшись, отводили глаза мальчишки, я поняла, что ляпнула что-то невпопад. После окончания заседания Борис, не глядя на меня, сказал негромко:
– Нин, ты лучше не употребляй выражений, смысла которых не понимаешь.
Я в ужасе помчалась домой к Юре за разъяснениями. Он до сих пор копит мои «перлы» – эта была не единственная.
Не отходи – я твой защитник
Поскольку у моих записок нет другой задачи, как на конкретных эпизодах моей жизни воссоздать детали ушедших эпох (не одной, а нескольких), то не могу не написать про нашу первую (в 1961-м году) поездку к Черному морю, а точнее в Грузию. Страна была большая, но все тогда было просто и без всяких опасений.
Это была как бы традиция института: ехать к Черному морю перед завершающим курсом. После четвертого курса была производственная практика на рабочих местах, на которой студенты зарабатывали в металлургических цехах приличные деньги (существенно больше предстоящей инженерной зарплаты).
Мама с Валей с присущей им жертвенностью приняли на грудь обязательства возиться с Мишей. Ему было уже почти два, я воспользовалась преимуществами студентки и получила без очереди для него место в яслях, и мы укатили (улетели) в Адлер. Как выяснилось позже, Миша три дня подряд в яслях плакал, плакали, глядя на него, и мама с Валей. Через три дня, воспользовавшись его простудой, они его больше в ясли не понесли, и на этом его ясельная карьера