Пугачев и его сообщники. 1774 г. Том 2. Николай Федорович Дубровин
воскресение, но как Святое Писание нам доказывает, что праведные воскреснут в живот вечный, а грешные в мучение вечное, и так разумеется, что тем воскресшим не понадобится тогда ни царю престола своего, ни богатому имения своего, а воздаст Бог каждому по делам его. А сия гнусная чучела [Пугачев], назвавшись таким ужасным по России именем, на подобие якоб воскрес из мертвых и желает похитить самим Богом узаконенную власть грабежами, разбоем и кровопролитием, чего и в целом свете не слыхано. А как не безызвестно, что всякий монарх вступает на престол правления тишиной и весьма полезным всему обществу спокойствием; а как ваш мнимый государь Петр III, император, в своем ложном и то письменном, а не печатном манифесте всему обществу в сведение не предъявил, где он и в каких местах через двенадцатилетнее время находился и для чего только в одну Оренбургскую губернию вкрался, простых нашу братию, мужиков, особливо от прочих мест ослепленных не везде прельщать и приводить в конечную пагубу, и награждать склонившихся к нему [старается] крестом и бородою, травами и морями и всякой вольностью, – чем мы и без его награждения от милостивой нашей Монархини довольствуемся. Крест Спасителя нашего всякий из нас православный христианин чтит и поклоняется, а бороды природные у всякого по человечеству имеются, растущие па ней волосы по своей воле кто стрижет и бреет, а иной и отпущает, в том принуждения никому нет; травами же и бородами мы без награждения вашего довольны и недостатка никакого не имеем».
Монастырское общество заявляло, что оно готово бы было покориться, если бы называющий себя государем Петром III появился в столице, там был принят и объявил о своем восшествии на престол, без грабежей и разорения народа. Обороняющиеся просили прислать им более ясные доказательства о подлинности государя и возвратить захваченных их пленных. Пестерев отвечал требованием покорности и уверял, что государь в самом непродолжительном времени отправится из Казани «к своей супруге», что печатных манифестов ему до сих пор сочинять было негде, «а когда он, великий государь, вступит в Петербург, тогда уже и печатные указы будет по всем губернским провинциям и городам публиковать и о всем истинно доказывать».
Запершиеся в монастыре просили оставить их в покое, отступить и донести своему государю, что они не послушали увещания его атамана. «А ежели кровопролитное злодейство с нами делать усилитесь, – писали они Пестереву[287], – то Возбранная и Победительная воевода, Пречистая Благословенная Богоматерь нас защитить может. Так спасла она царствующий град Константинополь от Епифского воеводы, свирепого зверя кабана [?] и потопила в море многочисленные полки. Почему и ныне надежду нашу более на нее полагаем, что над вами, уже не так как с неверными, но яко с вероломными и поднимающими злодейским образом на своих братьев и на самую обитель оружие, учинит отмщение здесь, а особливо и в будущей жизни».
Отправив это увещание, долматовцы требовали, чтобы Пестерев через полчаса дал им ответ, что намерен делать. До
От 12 февраля 1774 г. // Пермский сборник, кн. I, с. 68.