Древо жизни. Генрих Эрлих
вчера вечером у князя был?
– Первым сразу после вечерни прибыла особа вроде как священнического сана, но в мирском одеянии.
– Почему же ты решил, что священнического сана?
– Лицо у него такое, сухое и глаза огнем горят. Прибыл же в карете, шестерней.
– Как приказал доложить?
– Его князь сам на крыльце встретил. Я тогда вдругорядь подумал, что священнического сана. Князь редко кого удостаивал…
– Долго разговаривали?
– С час.
– О чем?
– Не знаю.
– Неужто даже краем уха не подслушал?
– !!! Подал, как приказано было, два стакана воды простой и хлебцев пресных и удалился.
– Ясно. Кто потом был?
– Барышня были. Князь меня предупредил, я их сразу в кабинет препроводил. На пролетке прибыли, одне.
– Какая из себя?
– Стриженая.
Исчерпывающая характеристика! В сочетании с «одне» так и уничижительная.
– Им что подавал?
– Князю – обратно стакан воды, барышне – кофию с пирожными.
– А у князя с барышней… – я многозначительно замолчал и, не дождавшись ответа, намекнул дальше, – дела сердечные или как?
– !!! У князя супруга имеется.
Аргумент убедительный, нечего сказать.
– И где супруга пребывает?
– В имении.
– В каком?!
– Где их милости угодно будет. У князя имений много.
Отложив на время расспросы о супруге князя, потребуется, так разыщем и благоверную, я вернулся к стриженой.
– Гостья долго пробыла?
– С полчаса.
– О чем говорили, как понимаю, не знаешь.
– При выходе, в дверях, оне сказали князю, что дескать, еще вернутся, и добавили, что не одне вернутся.
– Как сказала? Тоном каким?
– Неподобающим.
Я подозреваю, что для старого слуги подобающим для особ женского пола было смиренное молчание. Поэтому я не стал его больше об этом пытать, я и сам прекрасно знал, как говорят нынешние стриженые девицы, именно что неподобающе! Но обещание вернуться я занес в память. Именно что кто-то вернулся, уже после моих грабителей. Это мы проверим-с! Пока же я перешел к третьему посетителю.
– Тот пришел, сказал, что назначено, просил доложить.
– Доложить! Как?!
– Это имя я до могилы в душе сохраню и Господу доложу – Достоевский! – с ненавистью сказал Кутузов.
– Кто таков? Как выглядел?
– Каторжник! Колодник! Я эту породу за версту чую!
– Это почему чуешь?
– Да по взгляду, вроде как волчьему, настороже и рыскает, всего тебя с ног до головы ощупывает и в душу заглянуть норовит. Такой только на каторге приобретается, без него там, чай, и не выжить.
– А одет как?
– Как бывший каторжник и одет. Пальтишко худое, башмаки разбитые, шапчонка вытертая, чай, из кошки.
– А что же хозяин?
– Князь приказал подать ему стакан воды, этому же – чаю самого крепчайшего. А потом – пепельницу, –