Фантазма. Первая книга из цикла «Стеклянный глаз, говорящая Тень и дом на Северной улице». Валентина Б.
бойни появилась мать, девушка задергалась. «Неужели, черт возьми, неужели», читалось в её глазах. – тебе не жалко своего ребенка?
Но мадам Салют, стоя у входа, улыбалась, курила и пускала дым. Уж кому-кому, а ей доставляло удовольствие, если не само наказание, но сам урок. И, когда конвейер, на котором висели туши уже забитых животных и несчастные, дернулся, та лишь бросила сигарету, усмехнулась и пошла прочь.
Девушка стала истошно звать мать-мучительницу, бросая взгляды на конвейер смерти, что приближал её парня на пункт разделки мяса. Как исполин, там стоял мясник в забрызганном кровью фартуке. Как же ловко он обрубал конечность за конечностью. Судя по безучастному лицу, ему было все равно с каким мясом ему сейчас придется повозиться.
Когда очередь дошла до парня, тот начал извиваться угрем и кричал, моля о пощаде. Один из дворовых рассмеялся. Смех подхватила другие.
– Все, хватит!
Девушка, что в тот момент, вопила, облегченно разрыдались.
К парню поспешили дворовые. Один из них с шумом, раздувая ноздри, вдохнул запах около жертвы и расхохотался.
– Не при дамах, уважаемый. Но кажется вы испачкали штаны, – этот гогот, кажется, слышали работники с окраины хозяйства Салют.
Уже после, когда девушка, перепачканная в крови, сидела у входа скотобойни, вздрогнула от голоса матери:
– В следующий раз я прикажу закончить, дорогая, – ее дочь подняла голову. Глаза светились ненавистью. – Идем. Тебе надо привести себя в порядок.
Сальма тряхнула головой, отгоняя картинку своего воображения.
– Потом этот пастух пришел просить руку твоей матери. Каков смельчак! От удивления я не смогла ему отказать!
2.
Бабка Салют прожила сто два года, но даже её смерть стала настоящей насмешкой.
В конце поминального застолья отец Сальмы не на шутку поругался с тем самым, что после трепки в скотобойни снимал его с цепей.
– Дождался наконец-то? А? Коричневые штаны? – пьяный дворовой поставил окончательную точку в их разговоре.
Началась драка. Дворовой выхватил нож и вогнал его в грудь бывшего пастуха по самую рукоять. Конечно, суд над убийцей состоялся быстро и на месте. Но мать Сальмы так и не смогла оправиться от смерти мужа и сошла с ума.
Сама же Сальма на тот момент носила в себе третьего сына и чудо, что не случилось еще одной беды. И, как старшей дочери ей предстояло возглавить непростое дело. И до самых родов, и с другого дня после – Сальма вела хозяйство.
Конечно же, первым делом она провела своеобразную реформу, зарубив все традиции сумасшедшей бабки. И теперь телесные наказания попали под запрет, а все напарники и друзья убийцы-дворового отправились в изгнание.
И пусть сыновей она растила в строгости, однако не позволяла себе подымать на них руку. Сальма верила: только примером можно воспитать человека. И неустанно, практически наравне с остальными трудилась на ферме.
И ей удалось сделать то, чего не удалось бабке Салют: Сальму уважали и охотно имели с ней дело.
А