Жан, сын Флоретты. Манон, хозяйка источников. Марсель Паньоль
делом принялся утверждать, что его подзащитный без всякого сомнения дегенерат, бессемейный, необразованный, но безусловно самого тихого и невинного нрава, какими бывают все деревенские дурачки.
Затем взялся квалифицировать преступление, по его мнению в сто раз более ужасное, нежели его изволил определить высокоуважаемый господин прокурор: выходило, что это вовсе не обыкновенное убийство, а самое что ни на есть зверское, намеренное, тщательно подготовленное и подло осуществленное, при первых проблесках провансальской зари, в тишине, царящей в холмах, в отношении ни о чем не подозревающего человека. Ну и нагнал он страху на Пико-Буфиго, когда, указав рукой на его взлохмаченную башку, вдруг повысил голос:
– Ваш долг, господа присяжные заседатели, приговорить этого человека к смерти! Да, да, высокоуважаемый господин прокурор тысячу раз прав! За свое преступление этот человек безусловно должен поплатиться жизнью, а не просто заключением в тюрьму! Вы должны отнять у него жизнь!
Тут Пико-Буфиго впал в отчаяние и понял: этот человек предал его и тоже хочет отправить на гильотину; он было собрался встать и завопить от негодования, когда адвокат вдруг громогласно прорычал:
– ЕСЛИ, РАЗУМЕЕТСЯ, ОН ВИНОВЕН! Но он не виновен, и мы сейчас докажем вам это!
У Пико-Буфиго вырвался нервный хохот, что, между прочим, произвело самое положительное впечатление на присяжных.
Указав на стол, предназначенный для улик, защитник пренебрежительно отозвался о какой-то никудышной медной пуговице, которая лежала там в полном одиночестве…
– Это все, что смогли обнаружить наши обвинители, и они требуют нашей головы в обмен на одну-единственную пуговицу от подштанников! Господа присяжные заседатели, я не буду и дальше оскорблять вас, продолжая свою речь, поскольку я уверен: вы меня прекрасно поняли!
Господа присяжные заседатели, которым было известно, насколько ничтожна цена пуговицы для подштанников (хотя эта пуговица оторвалась от куртки), дали пуговице соответствующую оценку и отказались выдать прокурору окровавленную голову, которую он от них требовал.
Пико-Буфиго был признан невиновным и торжественно покинул Дворец правосудия под руку со своим защитником, который немедленно пригласил его к себе домой поужинать.
Невиновный с отменным аппетитом ел и с еще большим удовольствием пил.
– Значит, все кончено? – спросил он у адвоката.
– Кончено навсегда, – ответил доблестный адвокат.
– А если вдруг появится свидетель и скажет, что он меня видел?
– Это не будет иметь никакого значения. По закону оправдательный приговор обратной силы не имеет. Решение окончательное, дело пересмотру не подлежит. И даже если бы вы сами публично заявили, что это вы убили данного субъекта, ни полиция, ни правосудие не имели бы право принять в расчет ваши слова!
– Вы в этом уверены? – спросил крайне взволнованный Пико-Буфиго.
– Безусловно. – Достав какую-то книгу из книжного шкафа, юрист прочел вслух статью Уголовного