Открытие природы: Путешествия Александра фон Гумбольдта. Андреа Вульф
Хосе Селестино Мутисом, жившим в Боготе{450}. 69-летний Мутис приплыл из Испании сорок лет назад и за это время предпринял не одну экспедицию вглубь региона. Ни один ботаник не знал о флоре Южной Америки столько, и в Боготе Гумбольдт надеялся сравнить свои коллекции с теми, которые собрал за долгие годы Мутис. Хотя он слышал, что Мутис мог быть сложным в общении и скрытным, Гумбольдт намеревался добиться его расположения. «Мутис совсем рядом!» – думал он, когда, приехав в Картахену, отправлял ботанику льстивое письмо, приправленное восхвалениями и заискиваниями{451}. Он писал Мутису, что не отправляется из Картахены в Лиму морем, а избирает рискованный путь через Анды только потому, что мечтает встретиться в Боготе с ним.
6 апреля они покинули Картахену и отправились к реке Магдалене, протекающей в 60 милях восточнее. Они шли по густому лесу, озаренному светлячками – «ночными указателями», как называл их Гумбольдт{452}. Несколько ночей они провели в мучениях, прямо на жесткой земле, подстилая под себя плащи. Через две недели они столкнули каноэ в Магдалену и стали грести на юг, к Боготе{453}. Почти два месяца они шли против сильного течения вдоль густого леса, окаймлявшего реку. Был сезон дождей, и опять их поджидали крокодилы, москиты и невыносимая влажная духота. 15 июня они добрались до Онды, маленькой речной пристани с 4000 жителей менее чем в 100 милях северо-западнее Боготы{454}. Дальше их ждал подъем из речной долины по суровым степным дорогам на плато, раскинувшееся на высоте почти 9000 футов над уровнем моря, где вырос город Богота{455}. Бонплан страдал от нехватки кислорода, испытывал тошноту и озноб. Но вознаграждением за изнурительное путешествие стало триумфальное вступление в Боготу 8 июля 1801 г.{456}
После приветствий из уст Мутиса и городских знаменитостей последовала череда пиров. Много десятилетий Богота не ликовала так бурно. Гумбольдт не был любителем пышных церемоний и славословий, но Мутис объяснил, что ему придется потерпеть ради вице-короля и городской знати. Зато потом старый ботаник впустил путешественников в свои закрома. Кроме всего прочего, Мутис располагал студией ботанического рисунка, где 32 рисовальщика, среди которых были и индейцы, создали в общей сложности 6000 акварелей местной растительности{457}. Что еще лучше, у Мутиса было столько ботанических книг, о чем Гумбольдт рассказывал впоследствии брату, что эту коллекцию могла превзойти только лондонская библиотека Джозефа Бэнкса{458}. Это был бесценный источник премудрости, ведь Гумбольдт не был в Европе уже два года и теперь впервые мог листать книги из внушительного собрания, проверять, сравнивать, сопоставлять написанное в них со своими наблюдениями. Этот визит оказался полезен и для хозяина, и для гостя. Мутис был польщен тем, что ученый из Европы пренебрег всеми опасностями и сделал такой огромный крюк, чтобы с ним увидеться, Гумбольдт же получил сведения из области ботаники,
Ibid.; AH, 23 June – 8 July 1801, AH Diary 2003, vol. 1, p. 89ff.; AH to WH, 21 September 1801, AH WH Letters 1880, p. 32.
AH, 23 June – 8 July 1801, AH Diary 2003, vol. 1, p. 89–90.
AH, 19 April – 15 June 1801, ibid., p. 65–66.
Ibid., p. 67–78.
AH, 18–22 June 1801, ibid., p. 78.
AH, 23 June – 8 July 1801, ibid., p. 85–9.
AH to WH, 21 September 1801, AH WH Letters 1880, p. 35; AH, November – December 1801, AH Diary 2003, vol. 1, p. 90ff (эту запись в дневнике Гумбольдт сделал после ухода из Боготы).
Holl 2009, p. 161.
AH to WH, 21 September 1801, AH WH Letters 1880, p. 35.