Грозный – Василий Блаженный. Истина-весть. Людмила Дегтярь
вотчины отписала вам с Иваном!
Василий Шуйский опешил. Чего-чего, а в роли мстителя он себя не представлял.
– Вы о чем, те-е-е-етушка?! – запнувшись и напустив на себя вид не понимающего человека, строго вопросил он.
– Все ты понимаешь, голубчик, да токмо юлишь! – насмешливо бросила она. – Обещаюсь, отпишу землю. Мое слово крепко! – твердо произнесла тетка. – В монастырь довольно небольшой части.
Лукерья придвинулась к Василию ближе и уставилась ему в глаза, горя дикой злобой и ненавистью, зашипев по-змеиному:
– Одного желаю: сжить Великого хана и ханшу Елену со свету! Помоги в этом! – настойчиво умоляла она.
У Василия Шуйского внутри судорожно затрепетало сердечко, и он ощутил неприятный холодок, страх, сдавивший грудь. Тетушка ждала его согласия, а он молчал. Василий хотел бы заполучить наследство, не ввязываясь в то, о чем просила Лукерья. Это было страшно.
И он потопал до двери, готовый дать стрекоча из терема. Шуйский так бы и поступил, но его настоящая нищенская жизнь притянула камнем. Тетка резво догнала, став на проеме двери, закрыла выход. Лукерья не отрывала глаз от племянника, вцепившись, словно паук в жертву.
И Шуйский вдруг почувствовал, что его добро-порядочный настрой тает, улетучивается, подчиняясь чужой властной воле.
– Подумай, племянник. Я не тороплю, – жестко бросила она. – Но выжидать не намерена! – поджав губы, Лукерья стала холодной и непроницаемой.
Шуйский растерялся. Врожденная порядочность, хотя и сильно заглушенная, не позволяла злодеяния. Но вкрадчивый голос увещевал, что Великий хан, не разобравшись по чести, поступил с Авдотьей непорядочно и достоин наказания.
«Должен же кто-то постоять за знатный род Шуйских-Руриковичей!» – разом нахлынули на Василия витиеватые мысли.
Меж тем Лукерья подхватила под руку податливого племянника и возвратила в трапезную. Усадила. Поднесла медовухи. О чем-то заговорила, кажется о хозяйских делах. Василий ее не слышал, он думал о своем.
И помимо его воли обольстительное добро уже повалило в дом, подталкивая к кровавому поступку, и в воспаленном мозгу мелькнуло: «А ить заманчиво! Гляди, поднялись бы с братцем… Побарствовали бы Шуйские!»
Постепенно чувство мести обволокло Василия Васильевича Шуйского и потянуло за собой. Василий не корил отца, он не мог его осуждать. Виновными в возникшем раздоре он считал государя Василия и ханшу Елену, случайно оказавшуюся на месте, предназначенном для Авдотьи.
«Месть! Месть за кузину, за батюшку! (Что-то же отца подтолкнуло!) Мстить! Но совершить мщение не своими руками… Чужими… Тогда не так страшно… Чьими руками?!» – наседали мысли.
Василий стал искать… Не прошло и полчаса, как Василий Шуйский запылал ярой местью. Он вдруг воспрял, словно нашел драгоценный клад. Наплывало тревогой: как же осуществить то страшное дело, как свалить государя, чтобы никто не прознал? Лукерья наблюдала за племянником, отмечая по его лицу перемену настроения.
– Что