Грозный – Василий Блаженный. Истина-весть. Людмила Дегтярь
и возвысил голос, веля спорщикам умолкнуть.
– Угомонитесь! Послушайте меня! Отравлен Великий хан Василий. – неожиданно убедительно изрек травник, строго глянув из-под сдвинутых бровей на лекарей, а затем перевел взгляд на князей и бояр. В глазах травника и на его лице выразилась скорбь.
– В первые сутки нужно было давать настойку травы «Стоглав» в большом количестве – нутро промывать. Жар бы не поднялся и все бы обошлось. А на вторые, третьи сутки – нема толку!
– Отра-а-а-авлен?! – пошелестело по толпе.
– Не страшатся, ироды, греха! – осуждая негодяев, громогласно бросил он в толпу знати упрек. – Забывахом Бога и не…
Но его оборвал тот, кто толковал про желчь:
– Тако предположение не доказуемо! У хворого язык не…
– Кх-х… Великий хан Василий отравлен. – угрюмо отрезал травник. – Пена не перестает ийти. Тако уж намаялся страдалец…
Пробившись через скопище знатного окружения, травник направился на выход. Мордвин последовал следом, пытаясь его переубедить.
– Отче, отравление не выражено, оно… Не гоже вести таковые речи, коль… нет уверенности!
Бояре и князья невольно потянулись за лекарями.
– Знахари! Стойте! – расстревожившись, Михаил Захарьин окликнул уходящих. – Сказывайте, как сейчас Великий Отец? Толком ведь ничего не сказано!
Знахарь-травник остановился.
– Плох Великий Отец. То бредил, то кликал жену. К обеду полегчало, приспнул, – с неподдельным состраданием заговорил он. – А вы на что надеялись? Хоть бы ханшу Елену кликнули! – бросил травник отрывисто, словно сердился на кого-то.
– И впрямь, где Великая ханша?
– Поди, молится…
Помолчав, травник добавил:
– Ишо плакал… государь. Молча… кх-х… Слеза не высыхала…
Сказанное травником смутило многих, у некоторых повлажнели глаза.
– Службу-то правили? – встрял кто-то из бояр.
– Правили, – ответил лекарь. – И всенощную правили, и утреннюю, и досе… читается молебен.
Потоптавшись, нескладно раскланявшись, лекари направились из приемной горницы.
– Погодьте уходить! – спохватившись, воскликнул брат государя Андрей Иоаннович.
– Кто-нибудь остался подле хворого? Аль, все ушедши?
– А то как-жа! Остался Егорий-аптекарь. Кх-х… Мы-то блюли всенощную.
Лекари удалились. В приемной горнице стало тихо: знахари ввели людей в душевное смятение. Но вскоре гости загомонили, неподдельно сокрушаясь.
– Похоже, и впрямь государь отравлен…
– Вот горе-то!
– Как рука поднялась?! Душегубы!
– Тута не душегубство, а зверство! Как можно такое сотворить?! Великий Отец у нас не привередливый…
– Кому Василий Иоаннович не угодил?
– Скажешь, мало мерзавцев? Кому пригож, а кому и лих!
Однако Великий хан Юрий Иоаннович не впадал в уныние, он верил, что произойдет чудо. Пока Василий был жив,