Год Свиньи и другие приключения времени. Проза и стихи. Маркус Виль
пули и свирепые штыки!
Вы кровью праведной пропитывали почву,
и становясь, как ангелы легки,
вздымались в небо ваши чудо-души
и там, где выше журавлиных стай,
всем табуном небесным, непослушным!
Влетали вы в свой лошадиный рай!
И сколько светит – солнце помнить будет,
(другие звезды тоже не забыли)
как много горя принесли вам люди,
самодовольные, чванливые, тупые!
И про такое вспомнить не забудьте!
(вмещают все истории весы)
как был спасен оголодавший путник,
двумя кусками конской колбасы!
Как конь из битвы вынес офицера,
как трупы лошадей бросали в ров,
как убивали старца – Холстомера,
как надрезали круп и пили кровь…
Простите нас! Мы злые – вы святые!
простите нас за дурь прошедших дней!
за то, что став безумцами слепыми,
мы всякий раз вас пачкали в войне!
Но этому теперь конец положен!
(не войнам, нет! такой уж вирус в нас)
Пусть отдохнут от нашей злости лошади!
Вперед ракета, мина и фугас!
Мы поумнели. Есть теперь машины!
крепка броня, как неживая плоть
Мы будем смерти измерять аршином!
Взрывать и жечь, и резать и колоть!
двуногие опять стреляют в небо!
потом скорбят о гибели детей…
(когда умрут все танки и ракеты,
мы пересядем вновь на лошадей).
Hohmo sovetikus
Году, кажется, в 87-ом —точно не помню-угораздило меня попасть в секцию народных танцев, в ДК «Титан». Видимо, свою роль сыграло коллективное бессознательное-вместе со мной на танцы записалось семеро кентов-одноклассников. Если проводить параллель с легендарным голливудским вестерном, то в нашей «великолепной семерке» мне довелось быть героем Юл Бриннера. Не то, чтобы это бравада, просто я был всех на год старше (в начальных классах это весомое преимущество)
Выдали нам, значит алые, как паруса, шаровары, вышиванки, построили в ряд на сцене, ввели в курс дела. В ансамбле было 7+7 мальчиков и девочек. Первое время мы водили на занятиях седативные хороводы, учили всякие «па» и я было заскучал, но однажды рассмотрев за ушком девочки звездочку-родинку – безнадежно в нее влюбился, то есть сначала в родинку, потом в девочку. Когда мне ставили ее в пару, то от волнения потели ладони, дергался кадык и глаза старательно избегали ее лучистого взгляда. Впрочем, это история вовсе не о любви, а о жлобстве.
Итак, к третьему уроку хороводы стали быстрее, потом они побежали, похоже так, хореограф оценивала наши вестибулярные возможности. Но головы не кружились, никто не блевал, и от хороводов мы плавно перешли к изучению народного танца «ползунец». Того самого, когда скачешь по сцене вприсядку, растопыриваешь руки и выкидываешь коленца. Похоже так, хореограф изучала силу наших «дыхалок». А «дыхалки» у запорожских мальчиков, как вы понимаете, сродни ахиллесовой пяте. Запорожсталь дымила во все трубы, в унисон промышленному